— А кто убил Саню и Антона? С их стороны не нападали.

— Какого Саню?

Семен снял с плеча карабин и протянул Наде, но она едва глянула на него.

— Что это? — Ее внимание приковано было к его ране.

Пуля лишь слегка зацепила плечо, даже мясо не вырвала, но крови было много, рукав до локтя намок. Кровотечение остановилось само по себе, но рана-то не зажила.

— Бандитская пуля.

— Понятно, что бандитская.

— А мне уже ничего не понятно. Зачем Вересаев убил Саню и Антона?

— А он их убил?

— И пистолет у него был с глушителем.

— Да?

— И вернулся он к тебе.

— Ко мне?.. Хочешь сказать, что он хотел меня убить?

— Не знаю.

— Теперь я понимаю, почему он на меня смотрел.

— Почему?

— Это он убил телохранителей Морозова.

— А Фильчаков?

— Спроси что-нибудь полегче. Я знаю только то, что Филя не мог убить. Он даже в муху не выстрелит.

— А Вересаев?

— Вересаев — циничная сволочь. Пятьсот долларов за ночь предложил. Скажи, я похожа на дешевую шлюху? Ну да, ты же взял меня за бесплатно!

— Это уже не имеет значения.

— Неужели?

— Это уже в прошлом, а нам с тобой нужно бороться за настоящее. Если мы хотим попасть в будущее. Вставай!

Семен помог Наде подняться, и они продолжили путь. Телефон у Семена был, и планшет валялся где-то в рюкзаке, но без Интернета и сотового сигнала все это — лишь никчемные безделушки. Даже карту местности не откроешь, если она не скачана в отдельную папку.

Карта у Семена была, но там — крупный масштаб, и местность, где они сейчас находились, оставалась за кадром. Можно было идти только по компасу — на юг. Или на север? Если бандиты доставят отца в Шаянку, кто-то же должен будет его освободить.

Но сейчас не до компаса. Им прежде всего нужно было тупо уйти от погони.

Надя едва держалась на ногах, уже собиралась упасть, когда на пути им попалась речка. Вода текла по камням шумно, быстро, упруго, от нее веяло вечным холодом. И берег — сплошь камень. Нужно было очень постараться, чтобы оставить на нем хоть какой-то след.

По этим камням они двинулись вниз по течению, на северо-запад, и шли, пока реку не повело на юг. Разворот резкий, излучина длинная. Заканчивалась она скалой, с которой, образуя пышный шатер, свисали две ивы. Здесь Семен и решил сделать привал. С двух сторон река, с тыла — скала, прямо по курсу — открытое место, опять же омываемое водой. Да и шатер как нельзя кстати.

— Сейчас комарье налетит, — сказал Семен, скидывая рюкзак.

Надя молча провела рукой по своей шляпе и улыбнулась, радуясь благополучному исходу. И шляпу не потеряла, убегая, и жизнь сохранила.

Он покопался в рюкзаке, достал оттуда баллончик с аэрозолем, побрызгался и сказал:

— Хорошо бы костерок из еловых лап. От комаров помогает.

— Так в чем же дело? — спросила Надя и поежилась.

День вроде бы летний, солнце в небе, а она в теплой куртке. Но вокруг ледяная вода, вдобавок Надя к таежному лету непривычная. Костер бы сейчас действительно не помешал.

— Надымим, засветимся.

— А вдруг это просто лес горит?

— Просто так даже миллионеров не похищают.

— Кто миллионер?

— Морозов.

— Миллиардер!

— А служба безопасности у него дырявая.

— Это ты о ком? — Надя подозрительно нахмурилась.

— О Вересаеве. Если он заодно с Малышом, то зачем его убили?

— Может, случайно?

— Странно. Очень даже. Он явно от тебя что-то хотел.

Семен вспомнил, как Вересаев подошел к машине, в которой спала Надя, встал у них с Яшей за спиной и смотрел на нее. Может, сказать что-то хотел.

— Не знаю.

— Ты сказала, чтобы мы его с собой взяли, — вспомнил Семен.

— Его и без меня взяли бы… Так, погоди, ты хочешь сказать, что мы с ним заодно?! — вскинулась Надя.

— Вы из одной службы.

— Как это из одной? Вообще-то Вересаев референт Морозова.

— А ты — пресс-секретарь. Но на службе у безопасности.

— Нет, он реально референт. На нем все финансы и управление. Морозов без него как без рук.

— Он хорошо подготовлен. И стреляет прилично.

— Значит, это заслуга какой-то другой службы безопасности. Ты долго в крутого парня будешь играть? — спросила Надя. — У тебя аптечка есть?

— В рюкзаке.

Семен снял куртку, под которой у него, несмотря на лето, было теплое белье. Сибирь, как-никак. Еще при нем была тельняшка. День ВДВ на носу.

Надя нашла аптечку, смочила ватку перекисью, обработала рану.

— Даже зашивать не надо, — сказала она.

— Я же сказал, царапина.

— А перевязать надо. Занесешь заразу, будет потом беда.

— Там антибиотики.

— На один раз. Не будем расходовать на пустяки. Нам еще обратно идти. Неизвестно, когда доберемся.

Надя распаковала тампон, приложила его к ране, вскрыла бинт.

— С собой возьмешь, — сказал Семен.

— Я? С собой?.. — Надя непонимающе глянула на него. — А ты?

— А я — на перехват.

— В каком смысле?

— Группа погибла, но задание должно быть выполнено.

— Ты это серьезно?

Повязку она накладывала мягко, нежными движениями. То локтем его груди коснется, то волосами — лица.

— В бою главное — внезапность.

— Внезапно тебя и убьют.

— Типун тебе на язык.

Надя закрепила повязку, убрала бинт, взяла в руки карабин и заявила:

— Это не типун, а «Сайга». Я с тобой пойду!

— Ну да, у тебя же спецподготовка, — усмехнулся он.

— Ты просто не видел меня на беговом тренажере.

— Я видел тебя на марш-броске.

— Не знаю. От этих уродов я убегала быстро. Они ведь и убить меня могли, да?

— Могли.

— И тогда в номере… Забилась в угол, как крыса. Никогда себе не прощу.

— Какое тебе дело до Морозова?

— Как это какое?

— Ты его любовница?

— Нет!

— Дочь?