Семен закрыл глаза. Надя обнимала его и прижимаясь к нему сзади. Почти всю ночь она ворочалась, все не могла уснуть. То ей жестко, то холодно, то комары достают. Только к утру пригрелась и забылась. Ему не хотелось ее будить.

Засыпая, Семен увидел отца. Он стоял посреди болота в каком-то рубище с шестом в руке, а островок под ним медленно опускался в воду. Вокруг болото, спасения нет. Еще чуть-чуть — и все. Отец с мольбой смотрел на сына.

Семен распахнул глаза и решительно поднялся.

Надя конвульсивно дернулась, вскочила, схватила его за руку и спросила:

— Ты куда?

— Уходить пора.

— Куда уходить? Ага… — Надя окончательно проснулась.

— Вода у нас там есть?

Семен поднял крышку, но в чайник заглядывать не стал. Есть там вода или нет, все равно надо идти к роднику.

— А я думала, ты уходишь. Как тогда. Поматросил, как говорится…

— Вместе уйдем.

— Опять блуждать?

— Леший дал нам зеленый свет.

— От лешего дети не родятся.

— Не понял.

— Теперь ты должен на мне жениться.

— Если выберемся, женюсь, — сказал Семен.

— Да ладно, я пошутила.

— А если я не шучу?

Этот вопрос он обращал исключительно к самому себе. Надя ему нравилась, они уже два раза были вместе. Чем не повод оформить с ней отношения? Но готов ли он к этому?

— Расслабься. Нормально все.

— Да я еще и не напрягался. Пойду за водой.

Он взял котелок, полотенце и несессер, встал на стол, снял несколько еловых лап, забрался на балку и по лестнице спустился вниз. У родника парень быстро умылся, почистил зубы, побрился и даже немного сполоснулся. Ледяная вода ему не помеха.

Он вернулся назад. От него пахло зубной пастой и кремом после бриться.

Надя это заметила и заявила:

— И я хочу!

— Побриться?

— Зубы почистить!

— Ну, если моей щеткой не побрезгуешь.

— Нет уж. Без нее обойдусь.

Она забрала у него полотенце и несессер, выбралась из дома. Семен поставил чайник, нарезал колбасы. Чаю было немного, поэтому он заварил вчерашние пакетики. Экономить надо. Вдруг ему и Наде придется еще долго бродить по лесу?

За стеной послышался шум, кто-то оперся на лестницу. Семен глянул в окошко, в щелку между обрывками рубероида. По лестнице карабкалась Надя.

Он отошел от окна. В этот момент послышался треск.

— Твою мать!.. — выругалась Надя.

Семен пулей поднялся на крышу, глянул вниз. Одна поперечина на лестнице была сломана. Надя сидела на земле и держалась за ногу.

Парень не стал рисковать, просто спрыгнул, подсел к Наде и спросил:

— Что такое?

— Больно! — простонала она.

— Где больно? — Он легонько надавил на сгиб ступни.

— Здесь! — Надя дернулась.

— Вывиха вроде нет.

— Все равно больно.

— А ушиб может быть, — сказал Семен.

— Сейчас пройдет.

— Ты пока здесь посиди, а я чаю принесу.

Семен осмотрел лестницу. Одна поперечина сломалась, а остальные три, хотя и целые, вызывали подозрение. Он осторожно поднялся по лестнице, залез в дом, собрал вещи.

Надя поднялась, чтобы помочь ему спустить рюкзаки, но неосторожно встала на ушибленную ногу, взвыла от боли и опустилась на колено.

— Не надо, я сам.

Рюкзаки и оружие он спустил по лестнице, потом вернулся в дом за чаем. Надя поднялась, одной рукой оперлась о стену, другой забрала у него кружку, тут же взяла вторую. Лестница шаталась, трещала, скрипела, и Семен не рискнул спускаться по ней.

— Может, ты выбьешь дверь? — спросила Надя.

— Да нам тут уже недолго осталось, — сказал он, собираясь прыгать.

— Что осталось? Куда я пойду с такой ногой?

— Ничего, сейчас попьем чайку.

Семен спрыгнул вниз, и в правую ногу что-то глубоко, но не больно кольнуло. Как будто гвоздь из ботинка вылез и воткнулся в кожу. Если так, то ерунда.

— А теперь и чайку можно, — сказал он, глянул на свою правую ногу, и оторопел.

К его подошве приклеился кусок доски.

Боль пришла с опозданием, но пронзила и тело, и голову. Он осторожно сел на землю, взялся за доску, дернул, оторвал ее от ботинка.

— Ничего себе! — оторопело протянула Надя.

Семен и сам потрясенно смотрел на гвоздь. Сантиметров семь-восемь в длину, толстый, ржавый. Если бы он не был изогнут, как ползущая змея, и не толстая подошва ботинка, то ступню прошил бы насквозь. Или так оно и вышло?

Семен снял ботинок, осмотрел ступню. Нет, насквозь гвоздь ее не пробил, но хорошего было мало. Рана оказалась глубокая, крови уже натекло изрядно.

Надя всплеснула руками, от волнения забыла о своей ноге, метнулась к рюкзакам, достала аптечку, подскочила к Семену и только тогда скривилась от боли.

— Противостолбнячную прививку давно делал? — спросила она.

— В школе. Потом в армии.

— Тогда нормально, жить будешь. Или антибиотики нужны?

— Чего нет, того нет.

— У нас много чего нет. Бинтов кот наплакал. Давай-ка мы сначала кровь остановим. — Она оглянулась, увидела лопух, растущий неподалеку, сорвала несколько листов, осмотрела их, затем приложила к ране и распорядилась: — Держи пока.

Кровь остановилась довольно-таки быстро. Надя обработала рану перекисью, затем наложила стрептоцидовую мазь и плотно перевязала.

— Везет мне, как утопленнику, — сказал Семен и тяжело вздохнул.

— А я тебе говорила: «Дверь выбей».

— Давай попробуем пленку назад отмотать.

— Если бы я могла отмотать назад, то тогда в клубе… — Девушка повела рукой, отмахиваясь от глупых мыслей.

— А если бы я мог назад отмотать, то бандиты не похитили бы отца.

— Какого отца? — не поняла Надя.

— А у меня что, не может быть отца?

— У тебя?.. Вполне может. А его что, похитили?

— Да. Его нужно найти, — сказал Семен, решительно взял ботинок, обулся, поднялся.

— Кого найти? — Надя внимательно посмотрела на него.

— Морозова нужно искать.

Парень осторожно наступил на пробитую ногу, и боль тупой волной поднялась к самому горлу. Семена едва не стошнило. Но хуже всего было то, что нога отказывалась принимать на себя вес тела.