эта цифра — вообще абстракция! Ты считаешь чужие деньги, и вообще не готов распоряжаться ими.

3-З. Да, ладно, к этому я привыкну, — все когда-то начинали, а, кроме того…», — Алекс подскочил на кровати, вспомнив фразу обремененную Стилейном.

«Кроме того, Стилейн сказал, что драгоценности ЗАСТРАХОВАНЫ!»

Эта мысль напалмом выжгла сомнения из головы, которые тлеющими головешками стали гаснуть одно за другим.

3-О. «Но для Фло, там были дорогие ее сердцу вещи…»

4-З. «Ну переживет, купит еще! Ведь деньги ей вернут».

5-З. «Что такого? Может это небеса так захотели, чтобы я разбогател».

При этой мысли в середине груди толкнул маленький поршенек, вызвав во рту, горький привкус противоречия.

«Ну ладно, может не небеса…Тогда что? Что мне делать?! Я запутался. С одной стороны почти все аргументы за то, чтобы забрать сокровища себе. С другой…»

Внутри уже укрепилась мысль о том, что другая сторона вряд ли станет весомой.

«Скорее всего, заберу!» — продолжал думать Алекс. «Тем более что все обстоятельства складываются в мою пользу. Ну что здесь такого, если Фло, не понесет даже копеечных потерь?!»

Снова толчок индикатора совести в груди. Невидимой ладонью Алекс с досадой подавил в себе этот неаргументированный позыв. И испугался.

«Что я делаю. Подавляю насильно свою совесть! Нет так нельзя!»

Алекс в отчаянии ткнулся лицом в подушку.

«Все доводы за то, чтобы оставить чемоданчик себе, а совесть говорит об обратном. Но может я закостенел? Может эти сигналы совести, уже потеряли свое былое значение? Раньше я всегда прислушивался к ним, а сейчас? Я — меняюсь, может и концепция совести поменялась?!»

Алекс размышлял серьезно как никогда!

«Ведь Фло, действительно, не понесет никаких потерь, кроме нескольких памятных ей безделушек, а мне эти деньги будут как нельзя кстати. Накануне я решил их отдать потому, что пришлось бы многим поступиться в себе, но теперь? Даже подозрение на меня не упадет. Все обстоятельства в небесных сферах сложились так…» — второй толчок в груди был примерно в десять раз слабее предыдущего, и если сознательно не обратить на него внимания, остался бы неощутим. — «…сложились так, что деньги должны были оказаться у меня!».

Ряд мыслей приобрел стройность. «В принципе, наверное, надо оставить драгоценности у себя. По-моему, я буду выглядеть глупо, вернув их после всего, что узнал. Фло, небось, посмотрит на меня как на дурачка и скажет: «Эээ… Спасибо, Эл! А мои адвокаты уже оформляют страховку». И опять взглянет непонимающим взглядом. Еще и не сообщит, что драгоценности нашлись, и получит страховку! Вот бизнес! На моей доброте заработает…».

«Стоп! Опять трогаешь Флоренцию?! Готов просто унизить человека ни за что. Да и вообще, что за дурная привычка думать за других! Думай за себя!».

Алекс встал, приготовил себе поесть. Его смущало, что, несмотря на логику его размышлений, что-то мешало ему утвердиться в своем решении окончательно. Создавалось впечатление, что если он не отдаст находку, то в нем произойдет какая-то, еще ему неизвестная, но необратимая перемена. Может хорошая, а может… Именно эта безвестность и пугала его. Ведь поменявшись, он может и не заметить этой перемены! А даже если заметит, то обратной дороги не будет, это он понимал абсолютно ясно. Существуют же фатальные выборы, приводящие к саморазрушению. Это он уже знал. А вдруг это именно такой выбор?

Сейчас он относительно счастлив. Не считая того, что у него нет второй половинки (по которой он соскучился до боли), его жизнь течет плавно вперед и вверх. А будет ли так, если он присвоит себе чужие деньги? Пускай даже это не нанесет материальный, а лишь моральный ущерб Флоренции?

Стилейн, правда, однозначно выказал свое отношение к ситуации: «Работаешь, работаешь и вдруг…украли…подонки…» Но что Стилейн? Он просто переживает за свою подругу и, наверняка, бывшую любовницу.

«Так что же делать!? Ладно, сегодня отгул, отдохну, подумаю и, решу. Хотя чего тут думать, надо оставлять у себя…», — снова толчок противоречия, уже совсем незаметный.

Алекс вздохнул, собрался и вышел из дома, решив сходить в кино перед тем, как лечь спать.

Позже, перед сном, моясь в душе, Алекс еще не принял окончательного решения. Из-за так и не утихшего внутреннего противоречия, он непрерывно задавал себя вопрос:

«Что делать? Что делать?».

Мягкий атлас одеяла прохладой накрыл тело, оставив в голове мысль о том, что утро вечера мудренее…

Глава 5

— Герберт, куда ты собрался? — звонкий, родной голос матери. — Скоро обед!

— Я не буду, ма! — прокричал подросток в бриджах и подтяжках, поверх клетчатой рубахи, перескакивая через три ступеньки по лестнице, идущей со второго этажа. — Пойду, погуляю с Энн и друзьями.

— Герберт, постой! Герберт! А как же твои уроки для колледжа? — уже в быстро удаляющуюся спину. — Ты только знаешь, что гулять! Совсем забросил учебу!

Хлопок двери. Безвольно опустившиеся руки, понурившаяся голова красивой женщины в длинном платье, взгляд в окно в след стремительно удаляющейся фигуре.

«Совсем от рук отбился», — подумала женщина. «Что с ним случилось? Какая-то бешеная самоуверенность. Вроде не хамит, но очень высокомерно, как-то разговаривает. И ведь только три месяца назад это началось!

Совсем забросил свою учебу. Учителя в недоумении. Ведь по литературе и языку у мальчика такие способности! Все сочинения и литературные работы на высшем уровне, а для ученика — просто талантливые! Правда сам Герберт серьезно к своим успехам не относится, говорит, что это у него само собой получается, и заниматься в жизни он литературой не собирается.

«Есть более интересные занятия», — говорит он, — «которые позволяют быстро разбогатеть и стать независимым». На попытки переубедить его только усмехается и делает непроницаемое лицо».

«Мы ведь и так не бедны», — подумала женщина, — Зачем ему деньги, ведь муж наверняка оставит со временем ему свое дело».

«Надо посоветоваться с мужем вечером», — решила она, и направилась в сторону кухни.

Особняк Уэллов находился в фешенебельной части города, на специально насыпанном холме, окруженный великолепным ухоженным садом. Вид изо всех окон был просто очаровательным: Цветущие розовые кусты и белые акации; хитро спрятанные среди цветов и деревьев искусственные ручейки и водопады. Отец Герберта работал целыми днями для того, чтобы содержать это великолепие, а также Герберта и свою жену.

Деньги у Герберта были. Родители давали ему достаточно, чтобы он мог иногда проводить время в дорогих пабах, потягивая элитный алкоголь, в компании таких же, как и он «золотых» ребят. Сборища эти были в основном очень скучны, разговоры были всегда одними и теми же — ни о чем. Мало кто из окружения Герберта знал,