раз постучу, если мои предположения верны, они на меня кинутся. Я, от них, на улицу. Ты, как раз, встанешь за дверь подъезда. Они — за мной; ты первого пропускаешь, и вали второго, а я, уже на улице, первого. Потом остальных. Как план?

— Нормально, — кивнул Данил. Обхватив молоток двумя руками, замахнувшись, он встал за дверь подъезда.

Поднявшись к квартире, Сингапур постучал.

— Всё, смерть вам! — прокричали из-за двери. Не медля, Сингапур отступил на пролет ниже. Дверь распахнулась, человек семь парней, кто с табуретом, кто со сковородкой, у одного был даже вантуз — бросились на Сингапура. Тот — резво на улицу. Он только выскочил из подъезда, как…

Данил не пропустил первого. С криком: «Это я!» — Сингапур выскочил и, следом, не целясь, Данил махнул на уровне чьей-то головы.

— Убил! Бля, убил!! — ухнуло разом. Первый рухнул на ступени, тут же, в горячке, Сингапур добавил ему кулаком в голову. Муновцы — как один, давя друг друга, ринулись назад, в квартиру.

— Суки! — прокричал им вслед Сингапур и резко обернулся к обмякшему на ступенях парню. Им, как специально, оказался, щупленький Илья, тот самый паренек, который сидел за компьютерным столом. Ступени быстро окрашивались кровью выходившей из разбитой головы.

— Слушай… по ходу… замочили, — дрогнув, чуть слышно выговорил Сингапур. Данил, склонившись, приложил два пальца к шее паренька.

— Пульс прощупывается, — заключил он.

Сингапур взял парня за голову, в глаза его одуревшие заглянул, череп осмотрел.

— Фу-у, — выдохнул он. — Череп цел. Везде, — прибавил он утвердительно. — Ты ему лишь кожу стесал — вот здесь, — он тронул волосы выше лба. — Промахнулся, — наконец улыбнулся он.

— Промахнулся? — не веря в свое счастье, переспросил Данил.

— Промахнулся, — кивнул Сингапур.

— Блядь, твою мать! Промахнулся!! — задыхаясь от нахлынувшей радости, вскричал Данил. Вздрагивая от смеха, он рухнул рядом с Ильей на ступени. — Промахнулся, прикинь, — крепко обнял он Илью, даже в щеку поцеловал.

— Тише, тише, — остановил его Сингапур, — ему теперь помощь нужна, а то черт его знает, вон сколько крови. Давай поднимайся, — осторожно подхватив Илью под мышку, ласково говорил Сингапур. — Щорс ты наш.

Илья, беспомощно шаря руками по воздуху, поднялся, подхваченный с другой стороны Данилом.

— Кровищи-то сколько, — даже восхищенно говорил Сингапур, его рубашка и джинсы были щедро выпачканы кровью. — Ну и кровищи, ну и натекло! — все повторял он, пока они вели ошалевшего Илью к дверям его квартиры.

— Открывайте, — сказал Сингапур, беспрекословно постучав в дверь.

— Не откроем, — отвечали за дверью. И следом девичий плач:

— Убийцы! Вы за все ответите!

— Вы чего, придурки. Живой он. Раненый только. Открывайте.

— Не откроем, — все то же испуганный голос.

— Раненого заберите, — зло ответил Данил.

— Убийцы! — визжали за дверью.

— Вы уроды! — кричал в ответ Данил.

— А вы убийцы! — немедленно отвечали.

— Да заберите вы его, в конце-то концов, ваш раненый! — раздраженно и даже с обидой, крикнул Сингапур.

Дверь осторожно приоткрыли. Увидев своего, распахнули. Раненый ввалился; дверь захлопнулась.

— Ну чего, пошли домой? — кивнул Сингапуру Данил.

— Пошли.

— Ты глянь, это что, моя дверь так и была открыта? — удивился Данил.

Умывшись, они сидели на кухне, допивали вино.

— Хочешь прикол? — спросил Сингапур.

— Ну.

— Знаешь, что имя твое значит?

— Нет.

— Суд Божий.

— Серьезно? — удивился Данил. — Ну что ж, — усмехнулся он, — вот и… — он не нашелся, что сказать, лишь произнес. — прикольно… А твое? — с интересом спросил он.

— Федор — значит Дар Божий, — не без гордости ответил Сингапур.

— Тоже — супер! — кивнул Данил даже одухотворенно и тоже с гордостью.

Прошло с четверть часа, как в дверь вновь позвонили.

— Слушай, может менты? — осторожно предположил Сингапур.

— Сейчас посмотрим, — подойдя к двери, Данил посмотрел в глазок, открыл дверь. — Ну? — спросил он строго. На пороге стоял тот самый здоровяк в майке «ЛДПР».

— Данил, — отступив, выставив ладони, произнес он, — Данил, там это… мы короче… там… помощь нужна.

— Ну пошли, — дрогнувшим голосом ответил Данил. С нехорошим предчувствием, Сингапур вышел следом.

— Вот, чего делать-то? — прошептал здоровяк, когда они, все втроем, вошли в ванную.

— Да вы опизденели что ли?!! — вскричал Данил. В ванной, двое муновцев, опустив голову раненого в ванну, обильно поливали его из душа. — Идиоты, — бормотал Данил, перекрыв воду и вытаскивая раненого из ванны.

— Кровь не останавливается, — объяснял здоровяк, — мы — рану промыть, а кровь не останавливается. И мы, короче, к тебе… мы же тут только тебя нормально знаем.

— Вода же теплая, — бормотал Данил, усаживая раненого на стул. — Идиоты, — повторял он. — Где… что-нибудь… Бинты там… Сингапур, дуй ко мне, там в зале, в серванте, аптечка, зеленка. Дай полотенце, — приказал он здоровяку.

Вернулся Сингапур.

— Вот, — протянул он аптечку.

Залив рану зеленкой, забинтовав голову, Данил уложил Илью на диван; муновцы, всей толпой, молча наблюдали.

— Придурки малохольные, — в сердцах сказал им Данил, — вы же чуть его не убили. Кретины. И вообще вызывайте «скорую».

— Правда… ведь «скорую» надо было. А мы чего-то не подумали, — растерянно огляделся здоровяк. И сразу, человек пять, кинулись к телефону, мешая друг другу, уронили телефон.

— Я сам! — крикнул здоровяк, бросившись к лежащему на полу телефону.

— Пошли быстрее, — подтолкнул Данила Сингапур. — Сейчас вместе со «скорой» менты приедут.

— Точно, — нервно согласился Данил, и парни быстро покинули квартиру.

— Слушай, а скалка? — вспомнил Сингапур.

— Да черт с ней, — ответил раздраженно Данил. — Пошли скорее. — На улице он попросил: — Я поживу у тебя пару дней?

— Без проблем, — кивнул Сингапур.

Все обошлось. Илья две недели пролежал в больнице с гематомой и легким сотрясением. Отец Данила подсуетился, так что и проблем с милицией не возникло. Тем более что и самим сторонникам «Объединения», такая реклама была не к лицу. Вскоре они и вовсе съехали с этой квартиры.

4

— Слушай, все давно хотел спросить, — Сингапур вылил последнюю водку в пластиковый стакан, протянул Данилу. — Помнишь, когда с этим муновцем — тогда… Ну когда все только начиналось, мне этот лектор на стену указал и заявил тогда, что за стеной стул — когда он аллегорию свою развел эту божественную. Я ему еще возразил, что там не стул, а тумбочка.

— Помню, как ты возразил! — передразнил его Данил, — Возразил — так возразил.

— Да Бог с ним, я не об этом. Там, на самом деле, что было?

— А я почем знаю.

— Ну, кто там живет-то, ты знаешь?

— Кто живет, знаю, — ответил Данил. — Витёк там живет. Алкаш конченный, хотя ему и тридцати нет. Он — год назад это было — свой долбаный центр врубил с утра пораньше, как обычно по пьяни — на