туземные народы, у которых была прямая демократия, где вся община или все мужчины принимали решение о войне или мире, и каждый имел право не воевать. Такие группы часто воевали друг с другом. Любопытен противоположный случай - Лига ирокезских народов, воплотившая в себе "Великий закон" о мире, действовавший с 1450 по 1777 год. В течение этого времени народы сохраняли политическую автономию и сами определяли свою политику. При этом отдельные государства вели войны против чужаков, убивая, мучая, а иногда и поедая их, но никогда не воевали друг против друга или коллективно, как лига. Наконец, что бы ни говорили конституции, в большинстве современных демократических государств решения о войне чаще принимаются исполнительной властью, чем парламентом или тем более народом.

Однако политология породила "триумфалистскую" демократическую школу, считающую демократии не только более мирными, но и более успешными в тех войнах, которые они ведут. Однако Александр Даунс утверждает, что Дэн Райтер и Аллан Стэм объединяют тех, кто подвергся нападению (так называемые цели), и тех, кто присоединился к войне позже (присоединившиеся), и что они исключают войны, в которых нет победителя. Если разделить цели и присоединившихся, а также исключить ничьи (поскольку они свидетельствуют об отсутствии успеха), то демократические государства, будь то инициаторы, цели или присоединившиеся , не имеют ни большей вероятности выиграть, ни большей вероятности проиграть войну. Другие политологи утверждают, что демократические государства воюют более эффективно, имея более крупную экономику, более сильные альянсы, более эффективное принятие решений, большую общественную поддержку и более высокий моральный дух солдат. Майкл Деш подверг эту точку зрения жесткой критике, не обнаружив существенной связи между военным потенциалом и типом режима. Он заключает: "Хорошая новость заключается в том, что, вопреки мнению некоторых пораженцев внутри и вне американского правительства, демократия не является помехой для государства в выборе и эффективном ведении войны. Плохая новость, однако, заключается в том, что демократия не является таким большим преимуществом, как утверждают триумфаторы. В общем, тип режима почти не имеет значения. В двадцатом веке армии авторитарной Германии, Советского Союза, Китая и Вьетнама имели более высокий моральный дух, чем их демократические противники. Если добавить к этому исламистских боевиков (см. главу 14), то идеологическая мораль компенсировала технологическое превосходство противостоящих им армий.

 

Экономические цели, военные средства

Важной причиной войны является стремление к материальной выгоде, а средством - военная мощь. Расчет отношений между ними занимает доминирующее положение в теории. Но почему же война выбирается для того, чтобы стать богаче? Война обходится дороже в деньгах и жизнях, она более рискованна, так как может привести к поражению или дорогостоящей ничьей, и у нее появляются враги. С другой стороны, победа может принести немедленное вознаграждение в виде дани, но это может продолжаться только до тех пор, пока вы можете обеспечить ее соблюдение. Завоевание и прямое правление могут дать более надежное владение ресурсами, особенно географически фиксированными, такими как плодородные почвы, минералы или гавани, но управление ими требует больших затрат. Рабы, обычно приобретаемые в результате войны, позволяют эксплуатировать ресурсы более интенсивно, чем свободный наемный труд. Рабство, однако, имеет свои издержки, связанные с необходимостью принудительного контроля и отсутствием гибкости труда (рабов не уволишь, когда дела идут плохо).

В набегах обычно присутствовали сексуальные мотивы. Налетчики, как правило, насиловали женщин или уводили их в жены, наложницы или рабыни. Мотивами были удовлетворение сексуального желания, доминирование или повышение уровня воспроизводства победителей, что делало их группу сильнее. Изнасилование также легко совершается вооруженными людьми. В современных войнах изнасилования по-прежнему распространены; действительно, самое большое количество известных изнасилований за одну кампанию было совершено солдатами Красной Армии в 1945 г., которые изнасиловали около 2 млн. немецких женщин. Хотя сегодня изнасилования все еще распространены, увод женщин в плен происходит гораздо реже, за исключением негосударственных армий. В ранних обществах для захвата добычи, рабов и женщин с территорий, которые налетчик не мог стабильно контролировать, часто было достаточно набега, а не полномасштабной войны.

На протяжении большей части истории победители получали военные трофеи - земли, добычу, рабов, женщин. При условии, что война была не слишком дорогостоящей и они выживали, правители и большинство солдат получали выгоду, и война могла быть рациональной для них с точки зрения целей. Это был "капитализм добычи" Вебера - рискованный, но прибыльный. Но население дома от этого могло и не выиграть. Европейская экспансия в мир была рациональной с точки зрения целей для многих младших сыновей и поселенцев, но не для большинства населения. Вероятно, только две европейские страны - Голландия и Британия - получили чистую долгосрочную прибыль от своих колоний.Восприятие прибыли было главным, однако, и чрезмерный оптимизм был нормальным явлением среди тех, кто затевал войны. Конкистадоры, солдаты, купцы, владельцы плантаций и поселенцы, непосредственно участвовавшие в колониальных авантюрах, могли получить большую прибыль, если выжили в сражениях и болезнях. Риск был велик, но и потенциальная прибыль тоже, хотя финансисты, остававшиеся дома, работали лучше. Немногие американцы извлекли материальную выгоду из последних войн. Многие, а может быть, и большинство оборонительных войн в случае успеха имеют рациональную цель, хотя редко приносят дополнительные материальные ресурсы.

Богатства можно добиваться и военными угрозами, но не войной, а данью или принуждением к условиям торговли. Различные типы империй, описанные в 3-м и 4-м томах моей книги "Источники социальной власти", предполагают разную степень военного принуждения. Неформальная империя, например, угрожает военной силой, но использует ее только короткими сериями, направленными не на завоевание территорий, а на требование дани и подношений или диктат условий производства или торговли. "Империи-трибуторы" получают дань от правителей, которые в противном случае могли бы сохранить контроль над своими владениями. В случае отказа они могут быть смещены и заменены более надежными клиентами. Существует и обратный трибутный случай, когда империя платит дань соседям, чтобы те не нападали на нее. Китаю было дешевле откупиться от варваров, чем содержать вооруженные силы для борьбы с ними. Сегодня Соединенные Штаты могут извлечь из этого урок (см. главу 14). Хотя более развитые общества могут совершать набеги на менее развитые в силу ощущаемого военного превосходства, они сами могут быть заманчивой целью для менее экономически развитых, но умелых в военном отношении налетчиков, какими были Рим и Китай для соседей-варваров: они предлагали зрелище таких богатств, что если варвары могли совершить набег и убежать, то было бы рационально попробовать это сделать. Негостеприимная местность их родины и военная мобильность давали им мотив и возможность.

Те, кто стремится к войне ради экономической выгоды, должны быть