Прислонившись спиной к косяку соседней квартиры, что была напротив, Антон обрушил на дверь всю тяжесть своих восьмидесяти килограммов веса. Дверь сухо треснула и отлетела в сторону. Путь вперед был свободен…

Свободен, если не брать в расчет тридцатилетнего, незнакомого судье мужика. Он стоял в конце короткого коридора и вынимал из-за пояса обрез.

– Тихо, тихо, родной… – протянул к нему руку Антон. – Не стреляй в папу. Если попадешь – меньше пожизненной «крытки» не дадут.

Увидев, что его слова дошли до сознания молодого человека, Струге на мгновение расслабился и потерял концентрацию.

«Кажется, – подумал судья, – контакт налаживается…»

Однако тут же ему пришлось закрывать голову от обреза. По всей видимости, после стрельбы стрелок не удосужился перезарядить обрез и теперь пользовался огнестрельным оружием как холодным. Проще – пытался забить своего противника «стволом», как муху. Отметив сей факт, Струге даже развеселился: противника, вооруженного мухобойкой, он не боялся.

– Что ж ты делаешь, варвар? – кряхтел он, уворачиваясь. – По живому-то человеку – да ружьем! Разве можно?

Улучив момент, он подсел, а когда выпрямлялся, ударил парня в голову. Несильно ударил, но тот покачнулся и слегка «поплыл». Однако, когда Струге, опустив руки, стал к нему подходить, противник сделал то, чего никак нельзя было ожидать от человека в состоянии нокдауна. Выждав, пока Струге подойдет к нему максимально близко, он ударил его ногой в колено и добавил сверху по затылку судьи. После этого молниеносно схватил один из баулов и крысой метнулся в образовавшийся свободный проход.

– Теряю квалификацию… – бормотал Антон, стоя на коленях и слушая, как по лестничным пролетам стучат каблуки Перца.

Перец. Это был он – Струге в этом уже не сомневался. Он лишь корил себя за то, что расслабился и дал возможность одному из друзей Семенихина убежать.

Поднявшись с пола и потирая ушибленный затылок, Струге быстро вошел в первую попавшуюся комнату. У батареи центрального отопления лежал Семенихин и смотрел на Антона уходящим взглядом.

– Что… вы… здесь… делаете? – пробормотал он в лицо присевшему возле него судье; из его рта пахло кровью и какой-то гнилью.

– Контролирую, как выполняется мой приговор. – Струге рванул Семенихина за ворот свитера. – Где дело, Олег?

– В «Женни» было дело…

– В каком Жене? Где уголовное дело? Не парь мне мозги, сынок! – Вынув из кармана телефон, Антон набрал «03».

– Я не хотел идти на это дело… – Синий виновато смотрел на судью и едва не плакал. – Перец попросил…

– Перец? А какое Перцу дело до дела Цебы? – Струге задавал вопросы раненому и параллельно отвечал на вопросы диспетчера «Скорой помощи».

Семенихин дернулся, его лицо исказила судорога.

– Холодно…

Струге знал, что это значит. Сидеть, опершись спиной на раскаленный радиатор, и уверять, что его знобит, может лишь человек, который находится в шаге от смерти.

– Дело, Олег! Где дело?!

Антон видел, как с глаз смертельно раненного Семенихина исчезает блеск, и они словно затягиваются какой-то синтетической прозрачной пленкой.

– Куда ты дел дело, черт тебя побери?! Отвечай!..

Но отвечать уже было некому. На руках судьи висел труп.

– Перец… – бормотал Антон, укладывая голову Семенихина на пол и закрывая ему глаза. – Он сказал: «Перец попросил». Вот ты и напросился…

Сумки!

Струге бросился в коридор и стал вытряхивать содержимое больших тяжелых баулов. Голубой, черный, золотистый мех, переливаясь миллионами искр, заиграл на полу убогого коридора.

– Вот что за «Женни»… – прошептал, задыхаясь от усердия, Струге. – Вот кто, оказывается, будучи оправданным, валит охрану и таскает в свою норку чужие норки!

Перерыв все сумки, он обнаружил целую охапку шуб.

– Да где же дело?!

Не в том ли бауле, который, убегая, Перец прихватил с собой?

Впору было отчаяться. Оставалась последняя надежда. Перец. До назначенного им же, Струге, первого процесса по делу Цебы оставалось две недели. Если он не сможет за этот срок отыскать папку, можно смело идти в кабинет к председателю облсуда Лукину, класть голову на плаху и признаваться в том, что он, Антон Павлович, эту многолетнюю схватку с Игорем Матвеевичем наконец-то проиграл. Вот порадуется старик!..

За окном послышался вой сирены. Антон, размышляя над ворохом шуб о своем будущем, совершенно позабыл о том, что к дому вызвана милиция, а он находится в квартире среди вороха шуб, взятых разбоем, сопряженным с убийством, а в соседней комнате лежит труп одного из преступников.

Лихорадочно соображая, на чем он мог оставить отпечатки рук, Струге оглянулся вокруг себя. Баулы были из числа тех, которыми торгуют на Терновском рынке вьетнамцы, – плетеная синтетическая мешковина. Оставить на них следы просто невозможно. Больше он ни к чему не прикасался. Но куда бежать? Куда можно убежать с четвертого этажа?

На пятый.

Антон обрадовался, когда увидел, что крышка люка, ведущего на чердак, не заперта на замок, а замотана алюминиевой проволокой. Но кто постарался замотать эту чертову проволоку на столько оборотов?!

Как бы то ни было, это был единственный способ избежать свидания с милицией.

– Это на четвертом этаже, – где-то внизу послышался знакомый Антону голос старика-ветерана. – Квартира направо!

Два последних оборота… Антон уже не чувствовал пальцев рук.

– А сколько раз стреляли? – Этот вопрос прозвучал уже между вторым и третьим этажами.

Если не успеть откинуть крышку люка сейчас, то потом вообще этого лучше не делать!

Сухо скрипнув заржавевшими петлями, люк откинулся внутрь, а в лицо Струге ударила волна затхлости, пыли и птичьего навоза. Антон занес свое крепкое тело наверх.

Крышка осторожно опустилась на старое место в тот момент, когда один из сержантов развернулся на лестничном пролете лицом к квартирам. Струге оказался проворнее на десятые доли секунды. Теперь Антону очень хотелось, чтобы этот сержант не обратил внимания на едва заметную пыль под лестницей люка и мокрые следы на ее арматурных ступенях.

Поднеся руку ко лбу, чтобы стереть пот, судья с изумлением понял, что сжимает в руке какой-то предмет. Перчатка?..

В его сжатой ладони была вязаная перчатка Перца, которую Антон в пылу борьбы нечаянно сорвал с руки разбойника. Так вот почему так долго распутывалась проволока на крышке люка! Он держал в руке перчатку.

Антон сунул ее в карман, согнулся в три погибели и двинулся к противоположному концу чердака. Там был люк, через который можно проникнуть в первый подъезд. Если он заперт более надежно, чем тот, который только что спас Антона, тогда… Тогда придется «зачалиться» здесь, с голубями, до вечера. Пока приедет прокуратура, пока будут выполнены все следственные мероприятия, пока опера совершат обход дома…