class="p">Необычайной красоты.

Глаза, что уголь, волос – смоль

Во взгляде слезы, даже боль…

Уста как сахар, гибкий стан,

Не устоять, коль славой пьян!

Объятия с девицей хмельны,

Князь русский в своих ласках рьян

И руки воина сильны,

Но в сердце девицы изъян.

Душа ее как ночь в ненастье,

А девичья рука тверда.

Беда тому, кто с ней! Несчастье.

Она воинственна, горда.

Ее любовь не мед – кинжал,

Смертельный яд налит  в бокал.

Вино, в нем вех и чемерица

И перестало сердце биться.

Так сгинул славный победитель,

Найдя в земле свою обитель.

Так ум встревожил тот далекий,

Курган могильный, одинокий.

2013г.

В монастыре

Ночь. Захрипела надсадно сипуха…

В келье колышется свет приглушенный.

Пала к иконе послушница жабой;

Кается дева, а месяц – кривуха,

Пастырь, свидетель утех потаённый

В исповедь брызжет немую отраву.

Ветер, внимая молитве вполуха,

Треплет рукой суке совокуплённой

Холку и бродит походкой вихлявой…

Ухнул удод: – Не шумите покуда!

А на горе, темнотой обрамлённой,

Сосны застыли во сне величаво.

Только бы слух дотянулся дотуда:

За облака, там, где месяц надменный

Слушает деву с ухмылкой лукавой,

Зная о тайне затворницы бедной.

Исповедь льется из уст обреченно,

Кается дева, а в чреве порочном

Плод бьёт под сердце монахине бледной.

Слезы текут. И текут ненарочно…

Смотрят с укором иконные лица;

Тянется сердце утешить блудницу…

2014г.

Рябина у окна

Не та пора и помыслы другие.

 Давно исчезла безмятежность сна.

 Свои совсем уже немолодые

 Рябина ветви греет у окна.

 Пустая гроздь слезою не намочит;

 Опавшего с ветвей не перечесть,

 Как будто перестала кровоточить

 Девичества поруганная честь.

 С любовью спор, но как всегда проспоришь;

 Любовь назло сменяет имена.

 И часом, вдруг, сквозь тюлевые шторы

 Настырно ждешь; должна пройти она.

 Пройти не та, с которою годами

 Сжав зубы чинишь тягостную нить,

 А та, что непорочными глазами

 Сумела сладким ядом опоить.

 И сердце бьёт упружистей, быстрее

 Взволнованное свежестью лица.

 Стирается, что много ты старее,

 Вполне годясь на роль её отца.

 Не удержать в груди толчки глухие,

 Не занавесишь наглухо окна…

 Не та пора. И помыслы другие.

 И лишь рябина греет ветви та…

2017г.

Не отвергай

Не отвергай сих слов пустое.

Взор чуждый утруди прочесть

Строк изложение простое,

Которым счастья не обресть.

Прости любовь мою смешную -

Забаву ложного стыда,

Вплетённого в нить голубую,

Что свесила во тьме звезда.

Прочти. На то немного надо.

Потом и выбросить не грех.

А мне достаточно награды

Над глупостью недолгой смех.

Придёт с годами исцеленье,

Растает эта пелена.

Но буду жить глазами теми,

В которых был застрелен я.

А слов моих забудь пустое.

Прости за глупую любовь;

В дверях цветы и  всё такое,

Что потревожит тайны снов.

Не отвергай сих слов пустое,

Далёкое не отвергай…

2016г.

Читайте Милостиве в честь меня

Дальневосточные закорки:

Край беглых, каторжная сторона;

Читайте сопки-богомолки

«Владыко Милостиве» в честь меня.

Я выблеван сюда судьбою.

Но под восходом та же Русь,

С такою же безмолвною луною,

Которой я из ночи причащусь.

Я выблеван, и нелюбовью…

Но любящая Русь здесь ни при чём.

Пустое изживёт себя сословье,

Укрывши прах свой траурным плащом.

А мне под тихий звон кандальный

Петь так же Русь, как тот, немногий, спел.

Пусть петь в глуши, пусть голосом опальным…

Но дорог этот роковой удел.

Удел, где шум пшеничной колыбели

Отверг влюбленные в Кавказ глаза,

И сном, порой, тревожит карамельным,

Являя хат кубанских образа.

Где след оставлю скрежетом зубовным.

Неизживаемый глубокий след,

За то, что перед Богом невиновный,

За то, что над безликими поэт.

Тому читайте сопки-богомолки

«Владыко Милостиве» в честь меня;

В дальневосточные кандальные закорки

Поэтом русским глупо брошен я.

Придавило сердце

Что-то сердце придавило шибко.

 Может долгий снег тому виной,

 Что своею грустною накидкой

 Спутал душу пряжей ледяной.

 То отпустит… Впрочем, ненадолго.

 То вдруг тюпнет, будто острогой

 Или кто цыганскою иголкой

 Пыранул невидимой рукой.

 Знаю – грешен. Этого не скроешь.

 Час настанет, я предстану сам

 Каяться, что пожил и всего лишь…

 Злым назло предстану языкам.

 Но спасения искать не буду,

 Неумеючи себя крестя,

 Что подался не любви, а блуду,

 Жизнь на ветер глупо просвистя.

 И, кто обо мне немного знали,

 Кем презрен был за своё ничто,

 В изумлении с распахнутыми ртами

 Вдруг поймут, что значил кое-что.

 Только значил их намного больше,

 От того и не напрасно жил.

 А грешил?…  Так я и плакал горше,

 Надрывая душу из всех сил.

 Страстью плакал, прогорая блудом.

 Русью плакал пьяным в кабаках.

 И в слезах гадал, как дальше буду,

 И мечтал, витая в облаках…

 Но не знал, не знал о силе гласа.

 Потому и чувственно писал…

 Плача Русью, будто кровью Спаса

 На распутьях жизни истекал.

 От того и сердце давит шибко,

 И повинен в том безмолвный снег,

 Раз своею грустною накидкой

 Осадил души беспечной бег.

2016г.

У березы

Краснокрылое утро привечу

Песнью тихою под гармонь,

У березы я ждал этой