которые странно вытянуты вверх, как будто труп застыл в сидячем положении. Двое мужчин загораживают верхнюю половину трупа.

— По моему экспертному мнению, — говорит Грей, — причина смерти — убийство.

МакКреди резко смеется. — Ты всегда был умным.

Убийство? Это меня удивляет. Тем не менее, МакКреди упомянул об интеллектуальной загадке. Это нечто большее, чем похищение тела?

— Вы уведомили Аддингтона? — спрашивает Грей.

МакКреди ворчит что-то невразумительное и определенно нелицеприятное об этом Аддингтоне. Затем он говорит, — Мне нужно будет привести его в течение часа, так что работайте быстро.

Грей только ворчит. Металлический стук. Я заглядываю внутрь и вижу, как он склоняется над телом, тыча в него пальцем.

— По моей предварительной оценке, эта часть, похоже, была нанесена посмертно.

— Вы уверены в этом?

Грей издал низкий рык. — Нет, Хью, я совсем не уверен. Вот почему я назвал это предварительной оценкой. Вы получите надлежащее решение от Аддингтона.

— Если бы я ожидала от него чего-то приличного, тебя бы здесь не было.

— Я, конечно, буду здесь. Это моя лаборатория.

«Лаборатория»? Это, должно быть, викторианское слово для обозначения комнаты гробовщика. Это все равно не имеет смысла. МакКреди привел жертву убийства к гробовщику, а потом привел сюда коронера для вскрытия?

— Я бы согласился, что все это выглядит посмертно, — говорит МакКреди. — Мне нужно ваше профессиональное мнение.

— Вам не хватает веры в свои собственные суждения, — говорит Грей. — Это плохое качество для сотрудника уголовной полиции.

— Мне не хватает веры в мои медицинские знания, потому что я не медик, Дункан.

— Не нужно быть доктором, чтобы понять, насколько проще все это сделать, если ваша театральная собственность уже мертва.

— Театральная собственность?

— «Реквизит», как они называют это в наши дни. Да, это неуважительно по отношению к молодому человеку, но здесь нет никого, кто мог бы осудить меня за мою неумелую формулировку.

— Я имел в виду, почему вы называете его реквизитом?

— Потому что все это явно постановка. Так не поступают с телом, если не хотят передать какое-то послание.

— Или если только человек не сумасшедший.

— Безумцы все еще оставляют послания, возможно, даже больше, чем те, кто обладает рассудком. У меня нет мнения о психическом состоянии этого убийцы. Меня интересует тело, которое не так уж и интересно.

МакКреди брызжет слюной. — Как вы можете называть это «неинтересным»? Это самое странное убийство, которое я когда-либо видел.

Приходится крутиться и вытягивать шею, чтобы увидеть больше.

— Постановка интересная. Меня беспокоит убийство, которое ужасно банально. Простое удушение. — Грей поднимает что-то с помощью того, что похоже на пинцет. — Вы ищете плетеный грубый шнур. Конопляный, я полагаю. Скорее всего, веревка.

МакКриди поднимает что-то:

— Как эта?

Из его руки свисает старая веревка. Точно такая же, как та, что использовалась для моего удушения.

Глава 7

Я уставилась на веревку. Я перестаю вникать в их разговор. Просто смотрю, пока одно слово не выводит меня из ступора.

Клюв? Они что-то сказали про клюв?

Я, конечно, ослышалась, но этого неуместного слова оказалось достаточно, чтобы я пришла в себя и при этом чуть не рассмеялась. Жертва была задушена куском старинной веревки. Это потому что мы в одна тысяча восемьсот шестьдесят девятом? Но она вполне вписывается в эпоху. Да, старая, но в остальном, этому времени она подходит больше, чем моему.

Грей говорит что-то о том, что хочет снять еще одну веревку с ног жертвы, чтобы определить, зажаты ли они в таком положении. Это заставляет меня снова наклониться вперед, все еще безуспешно. Я вижу колени, которые подтянуты вверх. Я прищуриваюсь, пока не могу различить веревку, обмотанную вокруг лодыжек жертвы. Значит, он не окоченел сидя. Это было бы сложно — ему нужно было умереть сидя и каким-то образом не упасть со стула. Трупное окоченение — это временное состояние, которое начинается примерно через шесть часов после смерти и проходит примерно через сорок восемь часов.

Да, возможно, я не ходила на свидания уже больше года, но я хорошо знакома с принципами криминалистики, проведя слишком много ночей в обнимку с учебниками, надеясь, что когда-нибудь это поможет мне попасть в отдел убийств.

Когда Грей разрезает веревку, он держит ее ровно, а я качаюсь вперед, желая предупредить, что на ней остаются отпечатки его пальцев. Или анализ отпечатков пальцев еще не в ходу? Я не изучала историю криминалистики, не видя в ней практической пользы.

Что ж, жизнь научит.

Грей перерезает веревку, ноги жертвы остаются в том же положении, что указывает на окоченение. Он массирует одну, затем другую.

— Смерть наступила не менее восьми часов назад и не более тридцати шести. Я позволю Аддингтону измерить температуру ядра — он справится с этим.

МакКреди бормочет что-то нелицеприятное, предположительно, опять о коронере. Это будет коронер? Медицинский эксперт? Или просто врач с базовыми знаниями в области патологии?

— Скажите Аддингтону, что вам пришлось перерезать веревку, чтобы переместить его, — говорит Грей. — Я оставлю руки на месте.

Я вновь вглядываюсь, чтобы разглядеть руки жертвы, но МакКриди загораживает верхнюю часть тела.

— Перья целы? — спрашивает Грей.

Перья?

— Их было больше, — говорит МакКриди. — Отвалились, когда мы переносили его.

— Хмм. Думаю, их количество неважно. Не знаю, что они означают, но вам придется это выяснить. Крови нет, значит их тоже вставили после смерти.

Вставили? Перья? Я едва могу оставаться на месте, и твержу, что ко мне это не имеет никакого отношения. В этом мире, который надеюсь завтра покинуть, я — горничная.

Забудь о перьях, клювах и трупах в странных позах. Меня это не касается, и, вслед за Греем, я буду считать это обычным преступлением. Неинтересно. Не стоит моего внимания.

Так почему же я встаю на цыпочки, пытаясь рассмотреть тело?

— Пока хватит, — говорит Грей. — Аддингтон скоро будет здесь, не надо, чтобы он знал, что тело осматривали. А утром я тщательно исследую его.

— Не хочешь узнать, кто он?

— О ком ты?

— О бедолаге на твоем лабораторном столе.

— Ты его знаешь?

— Арчи Эванс. Приехал из Лондона несколько лет назад. Мнил себя корреспондентом. Писал о преступлениях для «Ивнинг Курант».

— Почему же, черт побери, ты сразу не сказал? Это может иметь значение.

— Я уже подумал об этом, Дункан. Эванс, возможно, освещал не ту историю. Слишком глубоко копнул там, где не следовало. Но это не имеет никакого отношения к способу смерти.

— Перья — голубиные. Голубь приносит сообщения. Писака распространяет новости.

— Было также одно перо ворона, — Маккриди достает часы из кармана. — Ох, видели сколько времени? Я должен спешить на встречу с доктором Аддингтоном.