В дальнем конце коридора появился солидный, сравнительно молодой человек с бородкой-эспаньолкой. Он важно шествовал в сопровождении Крячко. По лицу Станислава было заметно, что роль сопровождающего столь высокой особы не доставляет ему удовольствия.

Гуров прервал журналиста:

– Ладно, твой номер сразу после моего. Спрячься, чтобы он тебя не увидел. Сейчас я его слегка выпотрошу, а на обратном пути ты сможешь его перехватить. И делай с ним все, что хочешь, ни в чем себе не отказывай.

– Спасибо, Лев Иваныч! – улыбнулся журналист. – А вы нормальный мужик! Знаете, в этом пиджаке вы вылитый Клинт Иствуд.

– Исчезни! – прорычал сыщик.

Дорохов понял его с полуслова и скрылся за оконной занавеской. Гуров присоединился к Станиславу и кивком головы представился Ставрогину:

– Гуров, Лев Иванович. Полковник.

Ставрогин в ответ также представился полковнику. Все вместе они прошли в кабинет генерала Орлова.

В кабинете, к немалому удивлению сыщиков, важный клиент повел себя крайне просто. В разговоре он обращался не только к генералу, но и к обоим полковникам. Вроде как не делал между ними никакого различия или знал об их дружбе.

– Братцы, мне жутко неудобно, – признался Ставрогин. – Я не хотел никуда заявлять, но наш глава фракции настоял. Для него это лишний повод попиариться. Он такого ни за что не упустит, вы же его знаете. Мне самому и в голову бы не пришло раздувать это дело. В общем, если вдруг от меня потребуется какая помощь, обращайтесь. Найдете поджигателя – отблагодарю. Если свернете дело на тормозах, тоже в обиде не буду. Мне вся эта шумиха ни к чему. Не люблю сомнительной популярности. Как там у Ильфа и Петрова? «Попал под лошадь О. Бендер». Нет, я себя в роли жертвы никак не позиционирую. Я личность активная. Люблю жить на адреналине, на грани фола. Покой не по мне.

Гуров полагал, что Ставрогин должен давать показания, а не интервью. Поэтому прервал его речь:

– Простите, все это крайне интересно, но мы бы хотели узнать размер понесенного вами ущерба. Машина, надеюсь, была застрахована?

Ставрогин вдруг как-то засуетился и стал двигаться к выходу.

– Да, конечно, застрахована. Так что нет никаких оснований беспокоиться. Извините, мне пора.

На прощание Николай Всеволодович придержал Гурова за пиджак. Его лицо прямо-таки лучилось доброжелательностью.

– А знаете, полковник, вы очень похожи на Клинта Иствуда.

Гуров с трудом сдержался, чтобы не зарычать. Он проводил господина Ставрогина до дверей приемной. Выглянув через пару секунд в коридор, обнаружил, что он пуст. Ни депутата, ни журналиста Дорохова там уже не было.

Из генеральского кабинета Гуров и Крячко прямиком отправились к себе, составлять план предстоящей работы. Дело предстояло серьезное. Это вам не убийства раскрывать, тут без писанины никак не обойтись. В воображении сыщиков уже высились горы бумаг, и радости это не прибавляло.

Вечер подкрался незаметно. Погода испортилась.

* * *

Этим субботним вечером многие были буквально охвачены странной лихорадкой. Иван Жуков был целиком поглощен составлением плана предстоящих мероприятий. Его энтузиазму позавидовал бы и завзятый бюрократ.

Иван строил графики, отчеркивал стройные колонки. Отдельно по поджогу машин, отдельно особняков, отдельно уничтожение причалов с катерами и яхтами. И так далее. Все объединяла графа «Отметка об исполнении».

При этом глаза главного городского мстителя горели благородным огнем борца за всеобщее счастье и равенство.

* * *

Тем же вечером страховщик Страховский напряженно всматривался в экран своего ноутбука. Всю свою жизнь он занимался страховым бизнесом. Собственно, чем бы еще он мог заняться с такой фамилией? Были в его деятельности успехи, бывали и неудачи. И вот он, шанс! Такого больше не будет.

Дело было рискованным, но оно того стоило. Страховщик Страховский откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Искушение было слишком сильным. Он понял, что не устоит.

* * *

Вечером убийца и пироманьяк Видинеев собрал лекарства, которые принимал по предписанию врача уже третий год, и аккуратно, стараясь не уронить и не просыпать, выбросил в мусорное ведро. Больше он в них не нуждался.

Весь прошедший день он находился под впечатлением событий огненной ночи. С присущей ему добросовестностью Видинеев приготовил канистру, ветошь, зажигалку и прочие необходимые вещи. При этом его руки мелко дрожали от нетерпения. Наконец-то! Вот он и наступил, праздник на его улице. Он уже не мог и не хотел сдерживаться.

Перед тем как выйти из квартиры, Видинеев проверил, не забыл ли он выключить свет и электроприборы. Потом тщательно закрыл форточки. Этажом выше жил идиот, который имел обыкновение курить, высунувшись из окна, и сыпал вниз пепел и окурки.

Пироманьяк Видинеев очень боялся пожара в собственной квартире.

* * *

Дело было тем же вечером, делать было нечего. Толя пил.

Пил Толя пиво, поскольку на более крепкие напитки денег не хватало. Борис молчал. Николай качал ногой, обутой в рваный «адидас» с Черкизовского рынка.

Тут Боря прервал молчание и брякнул. Просто так:

– Слыхали, как прошлой ночью машины горели? Эх, вот бы и нам такое замутить!

Николай зевнул и с завистью взглянул на пьющего Толю.

– Если бы да кабы! Для этого бензин нужен, тряпье всякое. А тут и на пиво не наскребешь.

– Бензин из машин слить можно… – неуверенно протянул Борис. – Через шланг.

– А он у тебя есть? То-то! Без бабла никак.

Тут откуда-то сверху, с мусорных баков, раздался зычный и бодрый голос:

– Не ссы, братва, есть бабло!

Приятели с удивлением уставились на говорившего. Замашки и тон выдавали в нем главаря. Свет далекого фонаря отражался от его лысой головы.

Приятели наперебой загалдели:

– О, Череп! В натуре, бабки? Откуда?

Череп легко спрыгнул на асфальт. Его появление было весьма эффектным.

– Один перец подкинул, – снисходительно сообщил он. – И на пиво хватит, и на водяру.

Борис скептически прищурил глаз.

– Что за Дед Мороз? Сейчас вроде не Новый год. И чего он взамен из-под нас хочет?

Череп развел руками с видом факира:

– Да того самого, о чем вы тут только что базарили. Запалить пару автостоянок.

– Каких?

– А без разницы. Какие понравятся. Что скажете?

– А что тут скажешь? – глубокомысленно изрек Николай. – По стакану, и вперед!

* * *

Смеркалось. Моросило. К вечеру заметно похолодало. От земли невыносимо тянуло сырым и тяжелым могильным духом.