Вчера вечером, перед купанием, я его сняла и спрятала возле камина под ковром, а потом забыла надеть. Утром я была так увлечена разбором своих вещей, что даже не вспомнила про него.

Никаких драгоценностей у меня нет, а значит, нет и шкатулки, чтобы их хранить. Вот я и решила его спрятать. Для меня это самая ценная, самая дорогая вещь. Я не думаю, что слуги в этом доме могут воровать, но осторожность никогда не бывает лишней. Тем более, когда кулон еще и магический.

Возле камина наклоняюсь, приседаю на колени и отгибаю край ковра. Вот он! Кулон на месте, никуда не пропал!

Сжимаю его в ладони и чувствую, как сначала по руке, а затем и по всему телу разливается тепло, силы постепенно возвращаются. Завязываю шнурочек на узелок, надеваю кулон и делаю глубокий вдох. Улыбка как-то сама появляется на лице, глаза блестят. Теперь я выгляжу совсем по-другому. И все-таки, что же со мной было? Непонятно как-то. Из произошедшего делаю вывод, что с кулоном мне лучше не расставаться, он меня защищает.

Остаток дня решаю провести в библиотеке за чтением книг и подготовкой к следующему уроку. Сегодняшний урок дался мне довольно трудно. Хоть девочка и схватывает все на лету, с ней все равно трудно, она неусидчивая, постоянно отвлекается. А уж ее выходки! Ее больше чем избаловали…

В библиотеке нежарко, ветер врывается в приоткрытое окно и шуршит страницами лежащей на столе книги. Я устраиваюсь в кресле, подложив под спину мягкую подушку с вышивкой. Книга увлекает меня, и страницы будто переворачиваются сами. Я не замечаю, как подкрадывается вечер, стихает шум, и лучи солнца прячутся за лесом, веером раскинувшись среди деревьев.

— Софи, мы вас везде искали! Скоро подадут ужин, а вас нигде нет! — ворчит Герда, внезапно появившаяся в дверях.

Я с неохотой отрываюсь от книги и, положив в нее закладку из переплетенных нитей, закрываю ее и оставляю на столе.

— Я должна была предупредить, где я, чтобы вы не волновались. — виновато отвечаю ей, но Герда и не думает сердиться. Она добросердечна и тут же забывает о том, что в поисках меня ей пришлось немало побегать по дому, заглядывая в многочисленные комнаты и залы.

Она снисходительно улыбается, глядя на меня, как на несмышленое дитя. Наверно, в ее глазах я совсем глупышка. Сижу в библиотеке, когда все уже собираются ужинать. У меня всегда хороший аппетит, голодная я даже заснуть не могу. А тут целый день ничего не ела и вроде бы не проголодалась. Иду следом за Гердой и вдруг вспоминаю, что нечто подобное со мной уже было… В доме мадам Ивонн, после общения с ее туфлями. Тогда я тоже чувствовала себя очень слабой, и у меня так же пропал аппетит.

Получается, и сейчас я соприкоснулась с чем-то нехорошим? Но где и когда? И с чем или с кем? Об этом лучше подумать на сытый желудок, поэтому спешу к столу.

Запеченное мясо и овощи, какой-то диковинный пирог с ягодами, компот — все выглядит таким вкусным. На кухне в этом доме я еще не была, но стоит туда зайти, чтобы познакомиться с поваром и поблагодарить его.

Малышка Элиза кричит, отказываясь есть овощи. Невкусные они, видите ли! Девочка кривляется, верещит, но родителям в конце концов удается ее уговорить. А мне овощи нравятся, меня и уговаривать не надо.

За чаем беседую с господином и госпожой, и как только служанка забирает Лизу, чтобы уложить спать, я прощаюсь и тоже удаляюсь в свою комнату.

Надеваю легкую белоснежную сорочку и еще долго сижу в кровати, обдумывая, что же из произошедшего за день могло так на меня повлиять. Закат постепенно гаснет, небо темнеет и становится похожим на темное полотно, и лишь кое-где по краям, словно дырочки на ткани, мелькают крошечные звезды.

Я пытаюсь почитать, но мысли сбиваются и путаются, поэтому убираю книгу, тушу свечу и закрываю глаза. Нужно отдохнуть, набраться сил перед новым днем, который вот-вот постучит в окна робким лучиком, зашумит шелестом листьев, запоет голосами сотен птиц.

Утро улыбается мне рассветным солнцем, заполняет мою комнату, не оставив ни единого шанса поспать подольше. Сквозь сон слышу голос петуха, который доносится толи со двора возле кухни, толи из ближайшей деревеньки. А быть может, я еще не проснулась, и он мне просто снится.

Вставать не хочется, но все же я выбираюсь из вороха подушек и подхожу к окну. Широко распахиваю ставни. Нужно впустить утро, легкий ветерок и щебет птиц.

Звеню кувшином и тазиком, весело напеваю и наливаю воду. Прохладная вода освежает, помогает стряхнуть остатки сна. Я вновь верчусь у зеркала, выбираю платье, делаю прическу. Теперь и позавтракать можно! Спускаюсь по лестнице и у входа в обеденную встречаю госпожу Айрин.

— Доброе утро, Софи! Я уже пыталась разбудить Элизу, пока ничего не вышло, но не переживай, после завтрака я обязательно заставлю встать эту маленькую соню! — госпоже, вероятно, неудобно передо мной, но я стараюсь не обращать на это внимание и меняю тему разговора на более безобидную — о погоде.

— Это лето и вправду чудесное! — соглашается мадам, и мы садимся за стол.

После трапезы мадам отправляется будить дочку, а я — готовиться к занятиям. Сегодня хочу уделить время рисованию, это должно заинтересовать Лизу.

Мадам Айрин приводит дочь на удивление быстро. Оказывается, как только мама ушла завтракать, девочка все-таки встала, и к возвращению мадам малышка, не без помощи служанки, конечно, уже была одета и причесана. Посмотрев на Лизу, все же понимаю: девочка явно не в духе! Губки поджаты, она чем-то недовольна.

— Пожалуй, я оставлю вас. У меня очень много дел. — говорит мадам, направляясь к двери.

— Вы нам совсем не мешаете! — сама не зная почему, пытаюсь ее остановить.

— Иди, мама! — командным тоном говорит моя очаровательная ученица, и мадам Айрин удаляется.

Хорошо, хоть кулак больше не показывает!

Я вновь показываю Элизе алфавит и прошу прописать несколько букв. Девочка с неохотой соглашается, на бумаге появляется несколько кривоватых, похожих на покосившийся забор букв.

— Я устала! — говорит девочка и сползает под стол.

— Элиза, вылези, пожалуйста! Давай попробуем записать несколько слов, а потом нарисуем, что они обозначают.

— Рисовать? Я очень люблю рисовать! — девочка хватает листок и чирикает по нему карандашом, выводя одной ей понятные узоры.

— Элиза, смотри! — беру другой листок и сама начинаю рисовать. — Вот это цветок.

Рисую что-то наподобие ромашки, а рядом пишу слово.