и в конце концов какое отношение имели все эти книжки и истории в них рассказанные, истории, бывшие когда-то давным давно, к современным событиям, к расследованию, которое он вел. За разъяснением он отправился к отцу Казимешу. Монах встретил его во дворе монастыря, он выбивал половик. Отец выслушал откровенные признания Смуткевича о том, что он не доверяет версии изложенной в монастырской хронике. Казимеш не стал спорить с Лявоном, лишь спросил:

— Какой же версии доверяете вы?

— Во всяком случае монастырская хроника не указывает источников, и мы должны верить ей только потому, что она написана монахами, а они врать не будут, так что ли?

Отец Казимеш свернул половичок, положил его себе на плечо и пристально посмотрел на инспектора, как будто пытаясь понять, что у него на уме:

— Да речь вообще не идет о том, где история правдива. — Он пожал плечами — Неужели вы не поняли? Все версии событий имеют место быть, вопрос не в этом, а в том какие из них уже реализованы, а каким только предстоит реализоваться. Можно сказать, что все это сценарии одних и тех же событий. Но какие из них подлинные? Вот в чем вопрос

Монах направился к входу в келейный корпус. На самом пороге остановился:

— И в каких из них живем мы с вами? Одно для меня ясно — книга Карновского сценарий нового развития событий, и этот сценарий выгоден поклонникам Друникене.

Смуткевич решил больше не задавать вопросов отцу Казимешу, а обратиться теперь к отцу Анатолию, настоятелю православного храма, расположенного прямо напротив костела.

Отца Анатолия он застал в сторожке пьющим чай с баранками в обществе двух старушек. Старый священник с удовольствием отхлебывал горячий чай с блюдечка и на его широком, добродушном лице изображалось полной блаженство. Он искренне обрадовался гостю, усадил за стол, одна из старушек тут же принесла ему чашку и наполнила ее ароматным чаем.

— Что, про богиню пришел выпытывать? — Хитро подмигнув, спросил отец Анатолий

— Ну да.

— Поди отец Казимеш сказал тебе, что эти шесть убийств подготовительные к обряду Воплощения?

— Да.

— Я не думаю. Это какой-то негодяй девушек убивает, и делает все так чтобы навести нас на мысль о ритуале. Мы будем пытаться найти седьмую жертву, а седьмой жертвы никакой и нет. Этот убийца все делает, таким чудовищным образом, чтобы отвлечь нас от главного: жертв может быть неограниченное количество, по преданиям в былое время могли одновременно принести несколько десятков их. Но все они должны быть принесены только в одном месте — на жертвенном камне в Воображаемом лесу. И только с пролитием крови. Т. е, как я вижу, твоя задача найти убийцу с тем, чтобы предотвратить новые жертвы.

Отец Анатолий отхлебнул чай и откусил кусочек баранки. С треском разжевывая ее он все также хитро поглядывал на Лявона.

— Отец Казимеш утверждает, что Великое Воплощение — это ничто иное, как осуществление новой версии истории, своеобразное воплощение грез человека — уточнил Смуткевич

— Нет, нет — священник замотал отрицательно головой — Не новой версии и никаких грез, Великое Воплощение — это изменение хода событий, как в прошлом, так и в будущем. Это более соблазнительная и увлекательная вещь — поменять ход истории, так как ты его себе вообразил или захотел, причем в обоих направлениях.

— Поэтому существует столько интерпретаций одних и тех же событий истории Друни?

— Конечно. Каждая новая, изменяет старую, в выгодную для заказчика сторону. События старой версии могут войти в противоречие с новой, но неизменно будут подчинены логике событий тех что открылись.

Отец Анатолий отставил пустую чашку, старушки стали собирать со стола. Лицо его сделалось необычайно серьезным

— Культ Друникене один из самых материалистичных. Богине постоянно нужна живая плоть, она не может существовать вне тел, она не может не питаться человеческой плотью. Когда ритуал не проводится долго, дух богини живет в Воображаемом лесу принимая различные формы, но достаточно на жертвенный камень попасть хоть капли человеческой крови, как она принимает свою новую форму. Чем больше крови, тем больше ее сила, а значит и больше возможности изменить ход событий кардинально.

— Но погодите, ведь каждый излагает свою версию, и, таким образом, вы хотите сказать, что все пользовались услугами Друникене? Даже монахи?

Отец Анатолий встал из-за стола, подошел к стене на которой висели большие часы и начал заводить их ключиком.

— В некотором роде да. — Наконец ответил он. — Всем выгодно иметь именно ту интерпретацию, которая выставит их в лучшем свете и послужит делу проповеди.

— А ваша Церковь в этом участвовала?

— Видите ли, здесь нельзя говорить о Церкви в целом, а лишь об отдельных ее членах, которые соблазнились такой простой возможностью поменять ход событий в свою пользу. Мы здесь появились позже всех, после Польского восстания 1863 года, в котором, кстати, весьма активное участие принимали и друняни, за что потом жестоко поплатились — многие были казнены, многие отправлены в ссылку. После этих выступлений начала проводиться абсолютно другая политика — русификации края, тогда и появился наш храм и по всей Литве и Белоруссии их строили на государственный счет, с тем чтобы постепенно местное население обрусело. Мы жили в великой стране. Нам не нужно было прибегать к услугам первобытного культа, мы сами могли влиять на события или интерпретировать их так, что это принималось за истину, как бы это не было ложно. И сейчас этими мифами там, в наследнице этой великой страны, живут. Священник устало опустился в кресло, стоявшее около окна. Казалось его лицо, в эти мгновения, постарело на десяток лет. Он устало сложил пальцы правой руки для благословення и Смуткевич покорно принял его.

— Ищите, Лявон, убийцу. Вы должны предотвратить проведение ритуала. Тем более на этот раз сценарий событий написан вашим другом, а он столько нафантазировал! Столько смешал правды и вымысла, да еще много чего сам придумал. Если это все реализуется, нам мало не покажется, события изменяться так, как даже невозможно предвидеть.

Смуткевич встал, чтобы покинуть сторожку, но неожиданно у него возник вопрос, который так и вертелся у него на языке, и он задал его:

— Где же критерий достоверности?

Священник удивленно поднял брови:

— Разве вы не знаете? — он поднял палец указывая на потолок — Критерий — это Он.

— Ну тогда как же быть с Друникене? Вы верите в нее?

Отец Анатолий печально вздохнул:

— Я верю в Господа нашего Иисуса Христа, — он истово перекрестился. — А Друникене просто есть, веришь ты в нее или нет, но