метание деревянных ядер, пропитанных горящей смолой, с древних катапульт. Только размер огненных шаров был посолиднее — до пяти метров в поперечнике. И они взрывались, достигнув цели.

— А противник? — рискнул вмешаться Иван, — про него что известно?

— Тоже очень мало, — сказал генерал, — опять же, тут лучше увидеть, — он перещёлкнул галерею, и на экране появилась россыпь фото с изображением странных созданий: некоторые из них были похожи на огромных насекомых, другие — на оборотней, какими их обычно изображают в ужастиках, третьи выглядели почти как люди, даже были одеты то ли в броню, то ли в форму. Только головы у них были совсем не человеческие: треугольные глаза, пасти от уха до уха… все эти твари, без сомнения, были мертвы.

— Живых нет? — спросил я.

— Нет, — командующий покачал головой, — это одна из главных задач на передовой, захват живого образца. Но пока она не выполнена. Они убивают себя сразу, как только понимают, что оказались в безвыходной ситуации.

— Ясно, — кивнул я.

— Это хорошо, что вам ясно, — отозвался командующий, — потому что вы как раз для этого очень нужны. Нам отчаянно не хватает разведывательных данных. Для этого я попросил содействия у вашего руководства. Как видите, они не отказали. Как только остальные ваши будут готовы — мы проведём полноценное информирование с инструктажом.

— Остальные наши? — переспросил я.

Но генерал не ответил. В этот момент в помещение зашёл его адъютант и передал какой-то документ. Командующий кивнул нам и вышел.

Помещение для инструктажа, которое нам выделили, располагалось на подземном уровне, в бывшем подвале. Было ли это сделано из соображений повышенной безопасности или просто совпало — я не знал. Но хотелось бы верить в первое. К тому же, возле входа нас встретили вооружённая охрана: целых четыре амбала из военной полиции.

Мягкие кресла спускались небольшим амфитеатром к трибуне, за которой светился экран с логотипом Министерства обороны.

Когда мы с Ваней вошли, в амфитеатре сидели двое, в серых спортивных костюмах. Один в крайнем ряду справа, другой слева, будто эти двое специально старались держаться друг от друга подальше. Или же стремились максимально контролировать помещение.

Первым на звук шагов оглянулся Тревор. Он улыбнулся мне и помахал рукой. Я сдержанно кивнул в ответ, уже понимая, кем окажется второй любитель спортивных костюмов.

Так и есть. Даниил оглянулся. Посмотрел на нас. После чего спокойно отвернулся к трибуне. Как раз в этот момент через боковой проход в помещение зашли три офицера: два общевойсковых полковника и один подполковник ВКС.

Начинался брифинг.

Иван хотел что-то сказать мне, но я покачал головой и указал на места в центре помещения.

Судя по докладу, который начал один из полковников, дела с разведкой действительно были из рук вон плохи: БПЛА, даже защищенные и работающие в автономном режиме, мгновенно выходили из строя, оказавшись над занятой врагом территорией. Спутники, поначалу дававшие неплохую картинку, тоже начали ломаться, стоило только пересечь границы проблемной зоны.

Какая-то возможность визуальной разведки ещё оставалась — беспилотники барражировали вдоль границы, давая представление о передовых порядках противника, но при такой площади, которую занял враг, этого было явно недостаточно.

— Вопросы? — спросил полковник, закончив с докладом.

— А что с разведгруппами? — тут же воспользовался возможностью Даниил, — их уже отправляли?

— Потеряна связь с десятью ДРГ, — вместо докладчика ответил другой полковник, занимавший место внизу, рядом с трибуной, — ни одна из них не вышла к назначенной точки эвакуации в срок.

— Сколько прошло времени? — вмешался я, — может, стоит дать им ещё шанс?

— К сожалению, у нас есть все основания полагать, что группы были уничтожены, — в этот раз вмешался лётчик, — визуальная разведка несовершенна, но мы наблюдали поражение трёх групп. Это было сделано, скажем так, демонстративно.

— В таком случае, не вполне понимаю, чем мы можем помочь, — в разговор вступил Тревор; я с удивлением обнаружил, что за это время он почти избавился от акцента, — нам… мне сказали, что, вероятно, потребуется экспертная оценка нестандартной ситуации. И ускоренное рассмотрение моего дела по депортации после этой оценке. Как эксперт я могу только констатировать, что все возможности уже были использованы. Конечно, я могу дать детальный анализ подготовки групп…

— Нас интересует ваша экспертиза в другой сфере, — ответил один из полковников, — в некотором роде, каждый из вас уникален. А мы хотим использовать все шансы для того, чтобы одолеть врага.

— В какой же? — спросил Тревор.

— Вы крайне неординарный разведчик, — продолжал полковник, — вас не просто так послали в группу на Новую Землю. Верно?

Тревор опустил глаза и промолчал.

— Достаточно было беглого анализа ваших действий, согласно показаниям выживших. Каким-то образом вам было известно, что ожидает того, кто попал в приклад того… — полковник запнулся, почему-то избегая называть переход «замком», — сооружения. Тогда как такой информации у вас просто быть не могло. Если только вы не задействовали некоторые, скажем так, нестандартные каналы. Так?

Тревор оглянулся и посмотрел на меня, виновато улыбнувшись. Я же почувствовал себя полным идиотом. Почему я даже не спросил его, откуда он знал? Тогда, на той стороне, это было понятно — он вроде бы потерял память… но что мешало мне сделать это после возвращения? До того, как нас забрала поисковая партия? Это ведь действительно важно! И та история с татуировками… почему я вдруг в неё безоговорочно поверил? Разве не могло быть у его осведомлённости другого объяснения?

— Всё так, — ответил Тревор, — назовём это моей «врождённой интуицией».

— Нам не так важно, как вы это называете, — ответил полковник, — сейчас даже не важно, как это работает. Но мы хотим это использовать. И чем скорее, тем лучше.

— Можете рассчитывать на моё сотрудничество, — кивнул Тревор.

— Вот и отлично.

Несколько секунд было тихо. Потом Даниил подал голос:

— Господа, возможно, вы меня несколько… переоцениваете, — сказал он, — дело в том, что сейчас я самый обыкновенный смертный человек… я охотно явился на ваш зов, но…

— Даниил, вы же понимаете — вам сохранили жизнь и даже свободу исключительно и специально на подобный случай. Мы прекрасно понимаем, на что вы способны. И даже в человеческом теле, со стандартным набором возможностей, вы остаётесь страшным оружием. Потому что знаете о войне и её формах буквально всё. В конце концов, именно вы её изобрели.

Даниил вздохнул, потом молча кивнул головой.

— Сергей, — полковник обратился ко мне, — надеюсь, вы тоже понимаете, что именно вы нужны будете в первую очередь. Если всё