Мазохист гребаный.

Папа, конечно же, в Юлькиной жизни не участвовал. Отгородился в своем кабинете, делает вид, что нет у него никакой дочери и не отнимают у нее детство, пытаясь слепить в трофейное изваяние для музея мамулиной гордости. Даня мечтал однажды поговорить с ним по-честному. Спросить: пап, а пап, что это вообще было? Для чего я пришел в этот мир? Чтобы быть вещью в мамулиных ухоженных руках? Чтобы отвлечь ее, пока ты составляешь лекции и срываешь аншлаги в своих университетах? Если ты так хотел сбежать от нее, почему откупился мной? Если ты все еще так хочешь сбежать от нее, зачем откупаешься Юлей? Неужели тебе совсем, ну совсем нас не жаль, пап?

Но, конечно, у него кишка тонка была решиться на такое. Видимо, эту черту — беспросветную трусость, когда речь идет о чем-то действительно важном, — он перенял именно от папы.

Когда Юлину пытку скрипкой терпеть стало совсем невыносимо, Дане позвонили с незнакомого номера. И через пять минут он уже бежал под сенью аллейки, ведущей от их спальника на краю леса к метро.

Выскочив из перехода на Речную площадь, Даня заозирался, пытаясь разглядеть среди праздных горожан Стаса. Нашел по неуместному в выходной черному-низу-светлому-верху, но даже как-то порадовался: хоть не тренерские спортивки. Даня сделал себе заметку напомнить Стасу, что спортивный костюм надо вернуть. И, возможно, стоило найти момент и намекнуть, что в семнадцать лет парням не запрещается носить джинсы и кеды.

— Ну что? — Он подошел к Стасу, на ходу сбавляя шаг и пытаясь выровнять дыхание — начало казаться неадекватным то, как быстро он сюда примчался, даже с учетом, что ехать было по прямой.

— Спасибо, что приехал, — сказал Стас. Вид у него был не очень. В руках он сжимал смартфон — две длинные трещины пересекали экран.

— Где он?

Стас молча указал на клумбу. Там, среди цветущих флоксов, окурков и спрятанных у корней пакетов из «Макдоналдса», сидел розовый заяц. Он немного отличался от прошлых двух: глаза-бусинки, шерсть — курчавая и блестящая, между ушей пришит синий цилиндр.

— Осторожно, там лезвие, — предупредил Стас, когда Даня потянулся к распоротому заячьему брюху, и показал обмотанный пластырем с Хэлло Китти указательный палец. Наверное, одолжил кто-то из родителей, выгуливающих своих чад возле фонтанов.

Отщипывая по кусочку от силиконового наполнителя, Даня осторожно вытащил лезвие и убедился, что больше ничего внутри не было. Посмотрел на Стаса. Пожалуйста, сделай что-то, — умоляли серые глаза под мученически затемненными веками.

Мелькнула нехорошая мысль: а что, если все эти мутки с зайцами — обман? У этого Стаса явно не много друзей. Что, если он сам таскает с собой испорченные игрушки, периодически отыгрывая ужас и тайну при Дане, просто чтобы тусить с ним?

Вдруг у Стаса зазвонил телефон.

— Извини, — сказал он Дане и с третьего раза смог подключиться к видеозвонку.

— Что там у тебя? — раздался из телефона недовольный девичий голос. — Чего не перезвонил?

— Телефон уронил.

— Новый?.. Разбил экран?

— Да…

— Вот Scheiße!**** Блин, сочувствую. В первый же день.

— Слушай, Даш… — Стас неуверенно глянул на Даню. — Я тебе потом перезвоню, ладно?

Он отключился.

— Девушка? — спросил Даня, уже не так уверенный в своей теории. Все-таки Стас не совсем безнадежный одиночка.

— Нет, подруга школьная. Она в Германию уехала.

— Ясно. — Повертев в руках опустошенного зайца, Даня посадил его на место. — Ты не знаешь, кто это мог сделать? Видел тут кого-то из знакомых?

Стас отрицательно покачал головой.

— А что ты здесь вообще делал?

— Гулял… Извини, что я тебе позвонил. Это же выходной все-таки. Я просто… испугался. А ты уже и так в теме.

Стас думал, что отнимает у Дани время. Как мило. Даня вспомнил жалобную скрипку, мамулины хлесткие «заново!» и папину молчаливую отрешенность за дверями кабинета. Стало смешно.

— Да ничего, — сказал он. — А может быть так, что этот заяц — это просто чья-то игрушка? Просто… так совпало. Посмотри, сколько тут детей с родителями. У кого-то из них вполне мог быть розовый заяц.

— Я уже спрашивал, — как-то оскорбленно ответил Стас, демонстрируя еще раз пестрый пластырь. — Ты же не думаешь, что это я — тайный фанат Хэлло Китти? Женщина, которая одолжила мне пластырь, говорит, что какой-то капюшонник его сюда положил.

— Капюшонник?

— Не знаю, — покачал головой Стас. — Зайца там точно не было, когда я сюда приехал.

— У вас все в порядке? — К ним подошла молодая женщина в джинсовом комбинезоне. За руку она крепко держала упиравшегося трехлетку. Женщина посмотрела на Даню, затем на Стаса. — Еще пластырь нужен?

— Спасибо, этого вроде достаточно, — отозвался тот, потерянно глядя на Хэлло Китти. Даня взял ситуацию в свои руки.

— Скажите, вы видели, кто сюда этого зайца принес?

— Да какой-то капюшонник, — фыркнула женщина. — Возле детских площадок — и вообще любых мест, куда мамочки приводят деток погулять, — постоянно ошиваются какие-то типы. Шприцы разбрасывают, конфеты, наркотиками накачанные… Вот теперь игрушки. Кошмар какой. Молодой человек, вы к врачу сходите обязательно. Вдруг на этом лезвии СПИД был?

Стас побледнел на несколько оттенков. Дане хотелось закатить глаза.

— А вы можете описать этого человека? — попытался Даня еще раз. — Ну, телосложение, там, одежду.

— Говорю же, капюшонник какой-то. Во всем темном был. Худой. Не очень высокий. Вы уж извините, деталей не рассматривала. — Женщина дернула ноющего сына, чтоб успокоился. — Мне за ребенком следить надо. В каком мире ужасном живем, ни на секунду не расслабишься. Хоть в область переезжай.

Описание, которое она дала, было бесполезным, поэтому оставаться на Речной площади и пытаться отыскать Капюшонника среди отдыхающих не стоило. Но, с другой стороны, эмоциональные показания женщины окончательно убедили Даню в том, что Стас не сам подстраивает все эти встречи с искалеченными игрушками.

Даня сгонял в «Макдоналдс» и вернулся с двумя колами и фирменным пакетом. Завернув зайца в пакет, он запихнул его Стасу в рюкзак.

— Это улика, — пояснил Даня. — Не думаю, что стоит ее оставлять здесь.

Они спустились с Речной площади на примыкавшую к ней пешеходную улицу, ведущую в исторический центр. Первое время молчали — слишком уж странными были обстоятельства их общения. Стас послушно держал врученный Даней бумажный стакан с колой, но не притронулся к ней. Не выдержал первым Даня.

— Что ты будешь с этим делать?

— Я не знаю. Ждать, пока в мире закончатся розовые зайцы, — вяло пошутил Стас.

— А серьезно? — не отставал Даня. — Не может же быть, чтобы у тебя на уме не было пары-тройки подозреваемых. Кто бы ни подсовывал этих зайцев — он знает тебя. У тебя есть враги?