– Та самая Валерия, чье имя слышал старик?

– Да. Она приехала, долго стучала в квартиру к своему бывшему мужу. Ей не открыли. Она уехала. Потом через день или два вернулась снова. И снова пыталась вломиться в свою бывшую квартиру.

– Ей опять не открыли?

– Открыли. На этот раз открыли. И она устроила скандал, со слов теперешних жильцов. Хотя наш общий знакомый Геннадий Степанович уверяет, что скандала никакого не было. Валерия просто пыталась выяснить правду.

– Какого рода?

– Куда подевался ее бывший муж.

– А почему ее это вдруг стало интересовать?

Юля вспомнила своего бывшего и передернулась, как от дикого холода. После того как они расстались, она не только не интересовалась его судьбой, она думать о нем боялась. Вдруг, размышляя о нем, она разбудит какие-нибудь тайные посылы. Они отыщут его воспаленный ревностью мозг, и ее бывший вновь явится выяснять с ней отношения.

Бр-рр! Все, что угодно, но только не это!

– Как она объяснила нашему общему знакомому Геннадию Степановичу, у нее возникли какие-то вопросы к бывшему мужу.

– На предмет?

– На предмет приобретенного им жилья для нее.

– Он купил ей квартиру?

– Нет. Они не смогли разменять общую двухкомнатную квартиру, не было никаких вариантов без доплат. И Лавров купил ей комнату с подселением. Где-то в центре.

– И что же ей не понравилось? Соседи? – Юля догадливо улыбнулась.

– И соседи тоже. И что-то еще. Она уверяла Геннадия Степановича, что квартира, в которой бывший муж купил ей комнату, какая-то нечистая. Криминальная, процитировал ее Геннадий Степанович.

– Криминальная? – насмешливо протянула Юля. – В центре? Что-то сомнительно, не находишь? В центре все жилье под пристальным контролем. Там участковые шустрят. Чтобы никаких притонов, чтобы…

– Та квартира прежде принадлежала какому-то бизнесмену, – перебил ее Андрей. – Бизнесмен сейчас в тюрьме. Его бывшая жена, которая квартиру разменяла с ним еще до его отсидки, куда-то пропала. В квартире меняются жильцы со скоростью света.

– Ух ты! – Юля настороженно затихла. – Адрес той квартиры?

– Она не назвала. Или называла, старик не запомнил.

– Понятно… И что она хотела от своего бывшего мужа? Вернуться назад?

– Нет. Не знаю я. Я же с ней не говорил.

– А надо бы, Андрюша. Надо! Как-то снова все закручивается вокруг этого Лаврова. Куда он исчез? Почему продал свою квартиру? На какие шиши купил комнату в центре? Знаешь, сколько там может стоить комната?

– Нет.

– Поверь мне, гораздо больше, чем его «двушка». Особенно в «сталинке». Смысл в чем? Может, он…

– Что?

– Может, он не покупал ее ни черта. Надо бы узнать, кто оформлял сделку. Вот убей, мне кажется, что без его конторы тут не обошлось. Как, ты сказал, фамилия бизнесмена, которому принадлежала квартира?

– Я не говорил.

– Да? Почему?

– Потому что я не знаю.

Андрей сонно моргнул, глянул на часы. Три пятнадцать. К восьми на дежурство. Поспать бы еще несколько часов, чтобы в голове не звенело.

– Так надо узнать, Андрюша! Надо узнать. – Юля дернула его за руку, чтобы он сосредоточился, чтобы не зевал. – Это какой-то спрут, я спинным мозгом чувствую. Это какая-то сложная хитрая схема. Нам надо ее разгадать. Иначе…

– Иначе?

– Иначе нового назначения мне не видать, как своих ушей, – нехотя призналась она. – Руководство даже не намекнуло, напрямую сказало, что нужно раскрытие какого-нибудь резонансного дела. Нужна шумиха в прессе. С громким разоблачением. Иначе никак… Иначе я без должности. Как найти эту Лаврову?

– А чего ее искать? Я попросил Геннадия Степановича с ней связаться. И попросил ее через него прийти в отдел завтра. То есть уже сегодня.

– И? Он связался?

– Ну да. Она придет. Звонила мне вчера вечером. Мы условились о встрече.

– Ох, лейтенант, ты меня с ума сведешь! – простонала Юля. – Чего же ты с самого главного-то не начал? Чего топтался вокруг да около?

– Интрига, Юленька. Интрига должна быть во всем. Даже в том, как докладывать.

– Красавчик, – рассмеялась она звонко. – Пойду на повышение, заберу к себе. Так и знай. А сейчас марш в койку.

Выходной день на дежурстве выдался относительно спокойным. Андрей даже смог вздремнуть, сидя в кресле и прислонившись головой к стенке шкафа. Просто выпал на двадцать минут, не заметил как. Очнулся от телефонного звонка. Звонила Юля.

– Дрыхнешь, гад? – вкрадчиво поинтересовалась она. – Не отказывайся. Знаю, что дрыхнешь. Со стула не свалился?

– Нет. Зафиксировался удачно. – Он улыбнулся, потянулся с хрустом, мечтательно протянул: – Сейчас бы кофе с пончиками. Большую порцию кофе и сразу три пончика. Мечта!

Дверь в кабинет с грохотом отлетела в сторону.

– Па-ба-ба-па! – пропела она, слегка фальшивя. – А вот и я. И все, как заказывали.

И правда, кофе. Два больших бумажных стакана. И промасленный бумажный пакет.

– Пончики? – нацелил на пакет оба указательных пальца лейтенант. – Я угадал?

– Пончики. Пончики. – Она подошла к его столу, поставила стаканы, швырнула ему в руки промасленный пакет. – С джемом и вареной сгущенкой. Не помню, честно, какие ты любишь.

– Всякие. Я люблю всякие, Юля. Но еще больше я люблю тебя, мой капитан, – произнес он на полном серьезе. И даже сам испугался. – Вот ведь! Сказал и понял.

– Что понял? – Она напряженно улыбнулась.

– Что люблю, наверное.

Она промолчала и отошла к соседнему столу. Разговоров о чувствах она избегала с ним с первой минуты тесного общения. Как только их отношения перешли в другую плоскость, так она сразу дала себе зарок: не влюбляться. И его не провоцировала на это. А он ляпнул, и себя, и ее испугал.

– Я тебе! – погрозила она ему шутливо пальцем. И щепотью провела по губам. – Никаких любовей, лейтенант. Только дело. Итак, где твоя Лаврова?

– Она не моя, Юль, чего ты?

Он, кажется, обиделся, что она его слова не восприняла всерьез. А он не шутил, между прочим. Он к ней в самом деле привязался. И разница в возрасте не смущала нисколько. И с радостью переехал бы к ней, позови она.

Не звала.

– Так, где Лаврова? – жестким голосом повторила Юля, усаживаясь за соседний стол.

Андрей глянул на часы. До назначенного времени оставалось минут сорок.

– Если она не передумала, конечно.

– А с чего это ей передумывать? – дернула Юля плечами, наблюдая за тем, как ее избранник обсыпает темный джемпер сахарной пудрой с пончиков.