– Зачем она вам?

– У меня к ней личный разговор, леди.

– Мы не леди, к слову. Что за разговор? Откуда вы узнали, что в приюте новая воспитательница? Агата, а ты чего молчишь? У тебя какие-то секреты от меня?

– Нюра, – я укоризненно глянула на девушку, и та неохотно замолчала. – Простите ее, господин…

– Ральф Холгер, – мужчина отвесил легкий поклон. – Можно обращаться по первому имени.

– Что ж, Ральф… Я та, кого вы ищите. Приют в этом квартале всего один. Но все же – в первую очередь я должна купить продукты, а потом мы с вами поговорим в теплом… – я осеклась, вспомнив, что кабинета у меня больше нет. – На теплой кухне.

– Я помогу вам донести покупки, – кивнул Ральф.

Мужчина остался на улице, а Нюрка бросилась вслед за мной. Над дверью звякнул колокольчик, когда мы вошли внутрь, и из-за прилавка появилась кудрявая голова мальчишки лет пятнадцати. Я видела его уже, когда в прошлый раз покупала мясо.

Мы быстро взяли столько, сколько могло понадобиться на три приема пищи. Много покупать не стали из страха еще одного крысиного нашествия. Следом забежали в другую лавку, за крупами, а потом в молочную. В молочную, собственно, я не заходила, отправила подругу. Госпожа Ветердон с ней еще не была знакома, а вот при моем появлении она могла повести себя крайне неадекватно, и не видать нам тогда молока и сыра.

– Я еще сладостей хочу купить, – вручив свертки Ральфу, я заскочила в лавку, что была напротив молочной. Как все-таки удобно располагаются магазинчики на торговой улице! Можно сразу купить все необходимое, и не оббегать половину города, как в Дороне на рынках.

Сладости оказались жутко дорогими. Как, впрочем, и все продукты на этой улице. Все же, находилась она в квартале богатеев, а им не положено покупать дешевые товары. Наверное, стоит в следующий раз все-таки поехать на рынок.

Я все-таки купила коробочку шоколадных конфет за семь серебренников и пачку песочного печенья за три, чтобы порадовать детей за ужином. Да мне и самой без сахара уже становилось тошно. Сладкоежкам тяжело без конфет и пряников, и я убеждала себя, что трачу деньги на собственное душевное спокойствие.

Вернулись мы в дом, где уже почти все спали. Уставшие за день сироты разомлели в своей спальне у огня и заснули, и только Мэй с Элладом на кухне при свете одной свечи пили кипяток.

Я передала им пакеты с продуктами и Нюрку. На вопросительные взгляды, когда Мэй и Эллад увидели Ральфа, качнула головой – объясню потом. Так как кухня оказалась занята, мне не оставалось ничего другого, кроме как пригласить гостя в свою комнату. Да, не положено. Но не сидеть же нам в гостиной, где каждый может подслушать разговор? А то, что он будет непростой, я чувствовала. Кому могла понадобиться я? У меня даже знакомых в Мельсоне не было!

– Прошу прощения, что вынуждена приглашать вас в эту комнату. Из моего кабинета сделали спальню для детей. В их было слишком холодно.

Зажгла масляный фонарь и поставила на стол. Мужчина отодвинул стул, а я заняла место на кровати.

– Итак, – вздохнув, скрестила руки на груди. – Что привело вас ко мне?

– Моя дочь.

– Она вас отправила?

– Не совсем, – гость улыбнулся, а мне его улыбка показалась грустной. – Сейчас ей четыре года, не больше.

Я промолчала, не зная, что сказать. По спине отчего-то пробежал холодок.

– Расскажу вам все с самого начала, Агата. Пять лет назад я был помолвлен, но за неделю до бракосочетания будущая супруга сбежала. Оставила записку, что никогда меня не любила. Уже позже я узнал, что Сара беременна. Нашел ее родителей. Моя невеста с ними не общалась много лет, они были в сильной ссоре. Ребенка они тоже не видели, Сара только прислала матери письмо, в котором сообщила, что родила девочку. Я искал невесту, а нашел лекаря, у которого она наблюдалась, он и сообщил, что Сара умерла вскоре после родов. С кем остался ребенок, никто не знает. Жили они в Лимбурге, поэтому и поиски мои проходят именно в этом королевстве.

– Какая печальная история, – пробормотала я, не зная, как реагировать. – Но, при чем здесь я?

– Подозреваю, что моя дочка может находиться в каком-нибудь приюте. И поверьте, я обошел уже почти все в этом городе и в соседних. Не ездил только в другие королевства, но если не найду ребенка в Мельсоне, то отправлюсь туда.

Мужчина замолчал, пряча взгляд в пол. Потом вскинул голову, и меня затопило волной боли в серых глазах.

– В вашем приюте живут четырехлетние девочки, Агата?

– Да… Да. Шенни. Белокурая малышка с голубыми глазами. Она совсем не похожа на вас, Ральф.

– Моя невеста была блондинкой с голубыми глазами. Позвольте мне познакомиться с Шенни? Я должен знать.

– В мире много девочек четырех лет, как вы поймете?

Мужчина, на миг замерев, вдруг принялся раздеваться. Стянул пальто, расстегнул шерстяной жилет и отодвинул ворот, демонстрируя мне родинку в форме косого треугольника на ключице.

– Сара писала своей матери, что у малышки родинка, как у отца. Это отличительная черта моего рода, у всех детей рожденных в семье Холгеров есть такая.

Пламя в фонаре мелькнуло и отразилось всполохами в черных волосах мужчины. Я верила незнакомцу, но никакой родинки у Шенни не видела. Может, просто не замечала, но, в любом случае, отдать ребенка, пусть и родному отцу, не смогла бы. Я не знала кто он, этот Ральф. Соблюдает ли законы королевства, есть ли у него жилье, и действительно ли он может воспитать дочку? В мире ведь так много чудовищ под личинами родных отцов и матерей.

– Вижу сомнение на вашем лице, – заговорил Ральф. – Просто скажите, есть ли такая родинка у Шенни?

– Не знаю. Я с ними совсем недавно, а купает ребенка обычно Мэй. И купает быстро, так как у нас в доме жуткий холод – вы могли заметить, что из вашего рта идет пар.

– Посмотрите? Прошу вас! Агата, я сразу же уйду, если у девочки нет