правда болела, – кивнула я. – Ральф сказал, что нашел лекаря своей невесты, он и сообщил о смерти пациентки.

– Бедный Ральф! Четыре года искать свою дочку – это же с ума можно сойти.

В этот момент Ральф вышел из ванной, и нам пришлось прервать обсуждение.

– Я заметил, что в ванной не работает камин, – сказал он. – Его следует почистить?

– А вы умеете? – удивленно спросила я.

– Прошу, давайте на “ты”?

– Конечно, – я вежливо улыбнулась. – Ты умеешь?

– Когда-то я был трубочистом, – усмехнулся Ральф.

Наши с Мэй лица вытянулись. Мужчина рассмеялся таким бархатистым смехом, что я невольно заулыбалась. Приятный голос, красивый смех… Ральф мне определенно нравился. Он точно не походил на маньяка, и можно было не бояться, что однажды темной тихой ночью нас всех здесь поубивают.

– Я могу приступать?

– Да! – хором согласились мы с Мэй.

– У нас будет тепло в ванной! – радостная девушка принялась обнимать меня.

– Увели подругу, – раздалось за моей спиной. Ревнивая Нюрка показала Мэй язык.

Спустя некоторое время мы узнали, почему Ральф именно был трубочистом, а не является им до сих пор.

Никто не слышал его мольбы о помощи. Мы с детьми находились в спальне, так как в ней теплее, чем во всем доме, грелись у огня и читали книгу. Точнее, читала я, а остальные слушали.

Стало ясно, что что-то случилось, когда Ральф не вернулся ни через час, ни через два.

– Проверить нужно, как у него дела, – в задумчивости я передала книгу Шенни, чтобы та рассматривала картинки.

– О, я с тобой! – Нюрка вскочила на ноги и захлопала глазами: – Ну, а что? Если с Ральфом что-то случилось, то я ему помогу, и он будет чувствовать себя обязанным. А это, знаешь ли, помогает сохранить отношения.

– Вам-то что сохранять? – хохотнула Мэй.

– Ой, все! – фыркнув, Нюрка вылетела в коридор, спеша помочь “суженному”, а мы поплелись за ней.

– Помогите! – истошный крик раздался из ванной. Глухой, будто из трубы.

Девчонки натянули сапожки на ноги и уже были на улице, а я в этот момент искала свое пальто.

– Кто-нибу-у-удь!

Бросилась в ванную, осмотрелась.

– На помо-о-ощь!

– Ральф? – позвала и замерла, прислушиваясь. Звук совершенно точно исходил из камина.

– Святой Создатель, Агата, ты меня услышала!

– Где ты?

– Загляни в топку!

Я брезгливо осмотрела кучку золы, сажу, и очень аккуратно наклонилась так, чтобы видеть выход в дымоход. Ральфа не было.

– А если точнее – ты на крыше? – с надеждой спросила я.

– Не совсем, – со вздохом ответил он. – Я примерно в метре от тебя сейчас.

– В дымоходе?

– Моя голова в районе изогнутой части, сразу над топкой.

– Я не знаю строение каминных труб, трубочист ведь здесь не я.

– Просто залезь и посмотри.

Чертыхаясь про себя, подобрала юбку и на корточках залезла в топку. Чуть приподнялась, благо, огромный камин позволял низкорослому человеку стоять, почти не сгибаясь. Засунула голову в изогнутую часть дымохода и нос к носу столкнулась с Ральфом. Буквально. Наши лица находились в миллиметрах друг от друга: мое – ошарашенное, и его – с несчастными глазами и измазанными сажей щеками.

– Агата, – мужчина облизнул пересохшие губы, – я не специально. Случайно упал.

– Каким образом?

– Сейчас это не важно. Важно, что стену придется разобрать, по-другому мне не выбраться.

Я ответить ничего не успела, как в ванной заорала Нюрка:

– Божечки! Ральф, ты как?!

– В порядке! – крикнул мужчина мне прямо в лицо, и я зажмурилась – едва не оглохла.

– Горе-то какое! – Нюрка зарыдала в голос.

Я от удивления даже из топки вылезла.

– Ничего страшного не произошло, Нюр. Эллад вернется, разберет вот эту часть стены, и Ральф выберется.

– Ты что, правда не понимаешь? Застрявший в трубе Ральф – к смерти!

– Я не собираюсь здесь умирать! – с ужасом воскликнул мужчина.

– А это можешь быть не ты, а любой из нас! Агата или Мэй, Шенни или близнецы, или… о, боже, я!

– Может быть, позвать кого-то? – встревоженно спросила Мэй.

– Я протяну до прихода Эллада, – заговорил камин.

– Божечки, плохая примета, плохая, – Нюрка наматывала круги по ванной. – Нельзя доставать его через стену, он должен выйти из дымохода так, как туда попал.

– Это невозможно, – занервничал Ральф.

– Тогда кто-нибудь умрет!

– Что за примета? – Мэй обратилась ко мне с вопросом, видимо, посчитав, что Нюрка не в своем уме, и с ней лучше не заговаривать.

Но ответила все же подруга:

– Если воробей залетел в трубу, а вылетел не тем же путем, а через топку, то быть беде. Это всегда к смерти!

– Я не воробей, – спустя минуту всеобщего молчания не очень уверенно сказал Ральф. – Примета, наверное, распространяется только на птиц.

– Ага, а если не только? Вот что тогда? Мертвого назад не возвратишь! – Нюрка осеклась и мы с ней переглянулись. Обе подумали: “Второй раз уж точно. Создатель больше не придет”.

Но в приметы не верил никто из нас, кроме Нюры. Да и не знали жители Ассона никаких примет о залетающих воробьях, поэтому мы отправили истерящую Нюрку на кухню, готовить и успокаиваться, а сами принялись облегчать участь Ральфа.

Мэй намочила чистый отрезок ткани, и я снова полезла в топку, чтобы протереть лицо неудачливого трубочиста. Мужчина смущался и отказывался, но я все равно вымыла его щеки и нос. Потом притащила воды в стакане и попыталась напоить, но жидкость проливалась. Тогда было решено поить мужчину с ложечки.

– Много пить не советую, – сказала я после пятой ложки. – Тебе вскоре захочется в уборную.

– В горле пересохло, – вздохнул он.

– Не стоило браться за чистку дымохода. Тебя уволили из-за подобного случая?

– Меня не увольняли, я ушел сам.

– Ну, конечно, – усмехнулась я. – Ты хоть старую одежду надел перед тем, как лезть в трубу?