отметины. Я ищу дочь четыре года, поймите. Это долгий срок. Она скоро вырастет и уже вряд ли захочет знать родного папу.

– Я посмотрю, – кивнула задумчиво. – Но даже если Шенни и правда ваша дочь, я не смогу отдать вам ее. Меня тоже поймите – я вас знать не знаю, а ребенку всего четыре. Она даже постоять за себя не может.

– Я кажусь вам плохим человеком? – уголки губ Ральфа дрогнули в улыбке.

– Нет, просто я вас не знаю.

– Ваши слова греют мою душу. Чьей бы дочерью не оказалась Шенни, она явно в заботливых руках.

– Побудьте здесь, – попросила я.

Меня разбирало любопытство, смешанное с волнением. Я оставила гостя в комнате и отправилась в спальню детей. Сейчас просто гляну, есть ли у Шенни родинка, а потом сообщу Ральфу, что ему стоит искать ребенка в другом месте. Он уйдет, и мы о нем вскоре забудем.

Пирси спала, прижимая к себе маленькую подушку, к которой Рил пришил ушки и хвост. Близнецы храпели, как взрослые мужчины. Благодаря громким звукам я могла, не таясь, пробраться к самой дальней кровати.

Шенни лежала на спине, раскинув руки и ноги. Спали дети уже не в кофтах, а в тонких ночных сорочках, так что мне оставалось только чуть-чуть сдвинуть ворот сорочки Шенни. Уже прикоснувшись к ткани, я замерла. Что, если у нее есть родинка? Что тогда делать?

Зажмурившись на миг, сдвинула ворот и быстро взглянула на ключицу девочки. В первое мгновение не заметила темное пятнышко, но, наклонившись немного, в изумлении открыла рот. Совсем еще крошечный неровный треугольник находился прямо на косточке. Края родинки были неровными, но, как ни присматривайся, это все же треугольник.

На негнущихся ногах вернулась в свою комнату. Ральф взглянул на меня с надеждой.

– Шенни… – я замолчала. Что сказать-то? “Шенни – ваша дочь”? “У Шенни такая же родинка”? Тысячи мыслей пронеслись в голове, но озвучила только одну: – Еще разочек повторю: я не смогу отдать ребенка тому, кого знаю всего несколько минут. Думаю, и Шенни будет не в восторге, если ее вдруг куда-то увезут.

Взгляд мужчины сделался непонимающим, а потом мужчина вскочил на ноги.

– Это она? Агата, скажите же!

– Думаю, да. У нее такая же родинка, как у вас, один в один. Не знаю, может, это просто совпадение…

Я вздохнуть не успела, как оказалась заключена в крепкие, даже болезненные, объятия. Ральф сжимал меня изо всех сил, а я могла только хватать ртом воздух. Мужчина разжал кольцо рук, когда перед моими глазами уже забегали мушки.

– Четыре года! Четыре долгих года я искал ее, – прошептал Ральф. – Ничего не случится, если подожду еще немного, верно?

– Что вы имеете в виду?

– Шенни должна привыкнуть ко мне, и вам стоит узнать меня получше. Вы ведь сами сказали?

Я начинала нервничать. В этом доме слишком много жильцов, еще одного мы не потянем.

– Я останусь в вашем приюте, – радостно сказал Ральф, начиная раздеваться. Под пальто у мужчины оказался тонкий свитер, шарф и темно-синие брюки из плотной шерсти. – Агата, вы позволите? Видел на кухне мужчину, он ведь явно уже не воспитанник. Я знаю, что владелец дома уехал на восток, и теперь за приютом никто не присматривает. Если я поживу здесь месяц-два, то никто ведь меня не прогонит?

На каждый его вопрос я, как болванчик, кивала. Думала, когда ошарашить новостью детей и Эллада – сейчас или завтра с утра?

– У нас больше нет кроватей и более-менее целых спален, – начала я, откровенно намекая, что лучше бы Ральфу поселиться в гостинице.

– Я хочу видеть свою дочь, когда она проснется! – отрезал мужчина.

Он выглядел таким воодушевленным и возбужденным, что я просто не могла ему отказать. Предложила переночевать в гостиной, и Ральф тут же согласился. Он даже одеяло не взял, лег на диване и накрылся пальто. Заснуть сегодня он явно не сможет. Я бы не смогла, если бы нашла родного ребенка спустя четыре года.

Еле живую Нюрку нашла на кухне. Подруга едва не умерла от любопытства, пока ждала, когда я уже соизволю рассказать ей причину визита незнакомого господина.

– Почему так долго? – зашептала она, хватая меня за руки. Выглянула в дверной проем, убедилась, что Ральфа нет, но на всякий случай закрыла дверь. – Он ушел, да?

– Спит на диване, – я выпуталась из захвата. – И поживет у нас какое-то время.

– Пресвятые божечки! – в голос воскликнула Нюрка, но тут же хлопнула себя по губам и добавила, уже тише: – Еще один нищий? Да где ж они такую одежду берут?! Нищий Эллад в дорогущем пальто, этот вон в ботинках из кожи ската. А перчатки? Ты видела его перчатки? Это же самая настоящая шерсть горного козла!

– Что бы я делала без твоих познаний? – вздохнула я с улыбкой. – Ну, купили мужчины красивой одежки на последние деньги, чтобы нравиться таким, как ты. Что из этого?

– А то, что странные они какие-то, – Нюрка воздела палец к потолку. – Вот помяни мое слово – потом окажется, что никакие они не бедняки.

– Скажешь тоже, – усмехнулась я. – Кстати, Ральф, может быть, вовсе не бедный. Он попросился пожить с нами не потому что у него нет денег на номер в гостинице.

– А почему тогда? Я жду объяснений, Агата.

Я рассказала подруге вообще все. Попросила никому пока не говорить о Шенни и Ральфе. Мужчина должен сам признаться, но, наверное, малышке еще рано знать, что ее нашел родной отец. Учитывая, что она ни его, ни мать никогда не видела.

Нюрка смотрела на меня с открытым ртом. Я не могла понять по ее лицу, о чем она думает, но то, что видела в ее глазах, мне очень не нравилось.

– Даже не вздумай… – начала я.

– Я выйду замуж за Ральфа! – шепотом закричала она и захлопала в ладоши. – Это же какое счастье на мою голову свалилось! Нет, ну ты скажи еще, что это не судьба?! Я жажду любви и кучу детей, а тут прямо под ноги валится красивый мужик с разбитым