Этакий прозрачный намек на силу беса и бессилие Христа.

Иисус, прекрасно видящий людей насквозь (Ин. 2:25), еще до самих произнесенных слов знает настроение отца, отсюда и «род неверный и развращенный». Ну а какой еще, если уважает силу бесовскую и публично сомневается в силе Бога?

Но и ростки его веры тоже видит. И, наверное, то, что под защитным неверием (мол, не поможет – не очень-то и рассчитывали!) таится, может быть, самому человеку неочевидная, отчаянная надежда на чудо.

Поэтому – недовольство позади, Он снова сосредоточен на стоящем перед Ним человеке – Иисус говорит довольно мягко про «хоть сколько-нибудь веры», с который все можно верующему.

Хоть сколько-нибудь. Не бойся. Не защищайся от Меня своим неверием. Дай Мне то немногое и скудное, что у тебя есть, и Я стократно и тысячекратно умножу это.

И человек отзывается Ему уже без всякого скепсиса, с доверием и со слезами: верую, помоги моему неверию!

И Он помогает. И сыну. И отцу.

Тогда ученики, приступив к Иисусу наедине, сказали: почему мы не могли изгнать его?

Иисус же сказал им: по неверию вашему; ибо истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас; сей же род изгоняется только молитвою и постом (Мф. 17:19–21).

В самых древних источниках про пост ничего не сказано, только про молитву, но ладно, суть не в этом.

Выходит, что изгнать беса можно только предельно от него «отключившись». Молитва – это сосредоточение на Боге, обращение к Богу, беседа с Богом. Тут просто нет места бесу, нет посвященного ему внимания. Даже горе что-то можно сказать, чтоб она послушалась, но «сей род» изгоняется только всецелым преданием себя Богу (так же, как бесы всецело предали себя злу), а не обращениями к «сему роду» от, так сказать, своего лица.

Ты ничего не сделаешь с бесом сам. Если ты не предал себя Богу всецело в этот миг, то бес найдет в тебе нечто общее с самим собой, чтоб не послушать тебя и выставить на посмешище (бесы вообще обожают выставлять на позор и посмешище, это их почерк).

Поэтому сам вопрос «почему мы не могли изгнать его?» уже выдает неверную позицию учеников – вы не могли, потому что взялись не за свое дело, ваше дело было – молиться Тому, Кто может изгнать.

Неверие учеников выражается в отсутствии молитвы, в расчете на собственные силы, в соперничестве с бесом. «Неверие» здесь – не атеизм (естественно, апостолы верят в Бога), а нежелание вверить Ему себя и свою ситуацию.

«И бесы повинуются нам об имени Твоем», – радуются в другом евангельском стихе семьдесят посланных на проповедь учеников (впрочем, и там Иисус слегка остужает горячие головы, чтоб не перегрелись). Выходит, что под Фавором оставшиеся там девять апостолов даже не звали Христа, не произносили Его имя, самонадеянно рассчитывая, что и сами справятся. Молодцы! Вот уж где «головокружение от успехов»… и вполне логичный холодный душ.

Но победить такое зло можно, только обращаясь к Источнику всякого блага и прося победы от Него. Не стремиться стать единоличным победителем. И тогда Он разделит Свою победу с тобой, а не ты останешься наедине со своим поражением.

Воскрешение сына вдовы

Когда же Он приблизился к городским воротам, тут выносили умершего, единственного сына у матери, а она была вдова; и много народа шло с нею из города.

Увидев ее, Господь сжалился над нею и сказал ей: не плачь.

И, подойдя, прикоснулся к одру; несшие остановились, и Он сказал: юноша! тебе говорю, встань!

Мертвый, поднявшись, сел и стал говорить; и отдал его Иисус матери его (Лк. 7:12–15).

Комментарий владыки Антония Сурожского:

«…Христос не обращается к ней со словами утешения.

Он останавливает ее плач; Его слова, которые являются словами милосердия, являются вместе с тем твердым, неумолимым требованием со стороны этого милосердия: Не плачь! – не потому что смерть твоего сына недостойна слез, но, как бы предваряя слова, сказанные позже апостолом Павлом к солунянам, Он ей безмолвно говорит: Не сетуй, как язычники, не имущие упования – не плачь!..

И только когда эта женщина отозвалась верой, послушанием на требование Божественной любви, Христос творит чудо и возвращает ее сына в жизнь».

Владыка Антоний говорит о том, что Христос желает видеть у нее доверие к Себе, к тому, что Он может сотворить, и в ответ на это твердое доверие и послушание вследствие доверия воскрешает ее сына. С этим я совершенно не спорю.

Но все-таки пару слов добавлю.

«Христос не обращается к ней со словами утешения…»

Но ведь «не плачь» – это и есть слово утешения!

«Не плачь!» может звучать властно, потому что Он говорит как власть имеющий. Но это власть и сила протянутой над головой руки: не плачь, боль сейчас пройдет.

Он не требует от нее – Он обещает.

Представьте себе несчастную рыдающую над одром мать, к которой подходит известный Равви, почитаемый многими за великого пророка… подходит и, глядя сострадательно, говорит: «Не плачь»… Быть может, даже за руку берет и в глаза заглядывает – почему нет? Христос часто касается человека, когда тому больно и плохо.

Само это слово из Его уст, выражение Его полных сострадания глаз – все это должно было исполнить женщину надеждой. Конечно, она прекращает плакать! Наверное, она забывает даже дышать, глядя Ему в лицо!

Ведь не просто же так Он подошел, чтобы дежурно выразить соболезнования пустым и жестоким словом. Ждешь продолжения, а не того, что Он пойдет дальше, надеждой обманув.

Конечно, это утешение.

«Не плачь» – это то же «не бойся, только веруй», сказанное в схожей ситуации начальнику синагоги, у которого умерла дочь. Может быть, еще глубже, потому что Иаир только что услышал горестную весть, и Христос буквально подхватывает его в первое же мгновение, не давая впасть в немедленное отчаяние («не бойся, не бойся, Я тут»)… а тут Он сходит в материнскую боль, касается самого тяжкого горя и в этой глубине говорит ей: «Не плачь».

Не требование это, а протянутая рука, за которую можно доверчиво взяться и выйти на свет.

Думаю, если она и перестала плакать, то в предчувствии милости и чуда, в глубочайшей вере, в ощущении и осознании, что больше она в горе не одна, – Некто неизъяснимый сошел в ее материнский ад, чтобы вывести ее оттуда.

В утешении.

Приставшая к берегу лодка

Когда же настал вечер, то ученики Его сошли к морю и, войдя в лодку, отправились на ту сторону моря, в Капернаум. Становилось темно, а Иисус не приходил к ним.

Дул сильный ветер, и море волновалось.

Проплыв около двадцати пяти или