том месте, где должен быть выключатель, и прихожую на миг озаряет ярко-белая дуга электрического разряда. Это последнее, что я вижу.

========== III (Дрейк) ==========

It is quarter to five

And I’m wide awake

When you’re broken in dreams

There is nothing left to brake

If I could drift away

For the rest of time

Or at least till morning

To escape tonight

Brainstorm «So low lullaby»

Последний рабочий понедельник уходящего года не предвещает ничего экстраординарного. Кроме того факта, что утром я просыпаюсь за целых полчаса до побудки — так, как просыпалась Ольга в виртуально прожитую мной неделю. Вспоминать подробности фантастический галлюцинации мне не очень хочется, поэтому я отключаю оповещение будильника и встаю.

Догадка об истинной природе случившегося со мной оказалось верной: всего лишь предсмертный вопль погибающих от гипоксии нервных клеток. Глубокий обморок длился не дольше пяти минут, однако и этого хватило, чтобы едва не довести тётю Шуру до сердечного приступа. Так что после возвращения в сознание рефлексировать мне было некогда: сначала я отпаивал соседку корвалолом, потом встречал вызванную ей «скорую», потом звонил в домоуправление со срочной заявкой о приходе электрика. По последнему пункту женский голос на том конце провода попытался мне невежливо отказать — мол, специалист занят и неизвестно, когда освободится, — но я, в лучших тётушкиных традициях, матерно рявкнул про старушку-пенсионерку и отсутствие совести. Результатом хамской тирады стали номер сотового телефона и обиженное напутствие «Договаривайтесь сами». Последнее, скажу прямо, я плохо умею, но тогда меня словно несло потоком: электрик без лишних проволочек согласился зайти после обеда. Мы с отошедшей от потрясения тётей Шурой коротко посовещались и решили, что стесняться не стоит. Наоборот, надо купить розеток и выключателей на всю квартиру и убедить мастера поменять их скопом. Таким нехитрым образом я до позднего вечера избавился от времени на самоедство и сумел настолько вымотать себя общением с посторонними людьми, чтобы рухнуть в сон без сновидений раньше, чем голова коснётся подушки.

Калейдоскоп реальных субботних событий порядочно стушевал краски событий виртуальных, но для закрепления результата я всё воскресенье прошлялся по городу. Бродил по улицам и торговым центрам, пялился на людей и витрины, перекусывал всякой ерундой, и к концу дня понял: устаканилось. Теперь смогу общаться с коллегами как раньше, без виноватой неловкости и глупых мыслей. Успокоенный сделанным выводом, я сладко проспал всю ночь, чтобы рано утром открыть глаза по внутреннему будильнику Ольги.

Все офисные дни похожи друг на друга, и даже если проживать их по второму кругу, то особенной разницы не почувствуется.

— Доброе утро.

— Здравствуй.

Я не сообразил, что ранний подъём и на работу приведёт меня раньше обычного, то есть почти сразу после Ольги.

— Как выходные? — ну кто меня за язык тянет? Ясно же, что правды — любой — она мне, в принципе, не расскажет. Не та степень доверия.

— Хорошо, — предсказуемо отвечает аналитик светской отмазкой и, чуть запнувшись, возвращает вопрос: — А у тебя?

— Да так, было немного суеты: помогал соседке-пенсионерке розетки в квартире менять. А в целом ничего особенного.

— Понятно, — Ольга в полном соответствии с ритуалом начала дня открывает окно нараспашку, но вдруг спохватывается: — Тебя не продует? Пусть комната хотя бы пять минут проветрится.

— За пять минут не продует, — успокаиваю я её. На этом вежливое перебрасывание репликами можно благополучно завершить, однако Ольга делает новую подачу: — Тим, скажи, а ты только мифологией и философией увлекаешься?

— Не только, — я слегка настораживаюсь. — А что?

— Ну, просто я недавно открыла для себя Карен Армстронг… Ты читал? Это про авраамические религии.

— Только отзывы, до самих книг руки пока не дошли.

— Если хочешь, могу тебе завтра принести «Историю бога». Отличная вещь и в плане информации, и в плане популярности изложения. Я, пока читала, откровенно наслаждалась.

— Не Мирча Элиаде, да? — подшучиваю я. — Приноси, конечно, я сейчас как раз на книжном перепутье.

— Тогда договорились.

Мы с Ольгой обмениваемся заговорщицкими полуулыбками, но когда в комнату заходит сердитый и щедро присыпанный снегом Вася, делаем непроницаемые лица опытных конспираторов.

Пускай мне предложили принести вовсе не «Мифы, в которых нам жить», я продолжаю искать сходство реального и привидевшегося понедельников. Дрейк опоздал — но для него это обычная история. Ольга доделывает для шефа тот самый отчёт, впрочем без напоминаний сверху. Чем конкретно занят Вася, я не знаю, но отвлекается он только на звонки стационарного телефона, стоящего на его столе. Вообще, нам редко звонят — всё-таки не отдел продаж, — но сегодня творится что-то непонятное: с начала рабочего дня телефон напоминал о себе уже трижды. Здесь реальность в корне отличается от сценария галлюцинации, и для меня это хороший признак.

Расслабленную послеобеденную тишину разбивает резкое «дз-з-зынь!».

— Если это снова ошиблись номером, то я за себя не ручаюсь, — предупреждает Вася окружающее пространство и снимает трубку: — Группа десктопных разработок, Щёлок, — Пауза. — Хорошо, сейчас он подойдёт. До свидания.

— И кого там шеф хочет видеть? — лениво интересуется Дрейк из-за монитора.

— Тебя. Только не шеф, а курьер внизу.

— Курьер? Любопытно. Точно ко мне?

— Второго А. В. Вертинского у нас в конторе пока не наблюдается.

— Эт-то верно, — Дрейк, потянувшись, встаёт из кресла. — Ладно, пойду узнаю, что Дедушке Морозу до такой степени не терпится мне подарить.

Дедушка Мороз осчастливил Дрейка красиво упакованным комнатным цветком.

— Aloe variegata, — присмотревшись, именую я растение. — Или алоэ пёстрое.

— Откуда знаешь? — недоверчиво спрашивает Вася.

— У меня тётушка — почётный растениевод… была растениеводом. А у неё хочешь-не хочешь, но в предмете разбираться станешь.

— Эрудированный ты товарищ, Сорокин, — хмыкает Щёлок. — Недооцениваем мы тебя, — сделав это лестное для меня заключение, он поворачивается к Дрейку: — Так от кого посылка, Андрюша? Если не секрет.

— Боюсь, что секрет, — Дрейк поборол хитро свёрнутую упаковку и теперь задумчиво крутит в руках цветочный горшок. На кипенно-белой керамике пояском прочерчена чёрная линия, которая в одном месте изгибается силуэтом сложившей крылья бабочки. — Дедушка Мороз не пожелал оставить мне записку.

— Может, это была Снегурочка? Надо ж ещё додуматься, чтобы подарить тебе, — на последнем слове Вася делает ударение, — комнатное растение.

— Может, и Снегурочка, — не спорит Дрейк. —