всплывают на поверхность бульона лишь немногим раньше сигнала домофона. Я нажимаю на кнопку, не интересуясь, кто пришёл, и за то короткое время, которое нужно гостю, чтобы подняться на четвёртый этаж, вновь критически оцениваю сервировку обеденного стола. Глубокие тарелки под горячее, корзинка с хлебом, кетчуп, сметана, самодельная горчица. В глиняной миске — солёные хрусткие огурчики по фирменному тётушкиному рецепту. До полноты картины не хватает только стопарика самогона домашнего производства. «Для аппетиту», как говаривал дядюшка.

Без особой надобности помешиваю пельмени, убавляю огонь до слабого и возвращаюсь в прихожую, чтобы открыть дверь почти одновременно с отрывистым звонком.

— Привет ещё раз, — Дрейк выглядит так, словно не спал минимум сутки, но руку мне пожимает с завидной энергичностью. — На, держи от нашего шалаша вашему столу.

— Нашему столу, — поправляю я и забираю яркий пластиковый пакет, в котором угадываются очертания бутылки. Ну вот, только зря переживал по поводу отсутствия спиртного в доме.

Дрейк принёс «Hennessy V.S». Пока гость разоблачается, я кручу бутылку в руках, читая этикетки. Мне кажется, будто я полностью себя контролирую, однако у тела есть собственное мнение по данному вопросу. Один неловкий перехват — и бутылка как живая выворачивается из пальцев.

«Тимофей! Зараза ты криворукая!» — окрик тётушки накладывается на звон разбитого стекла, и я рефлекторно втягиваю голову в плечи, ожидая увесистую затрещину.

— Не судьба, — Дрейкова эпитафия коньяку звучит спокойно и по-философски. — Впрочем, почти наверняка это была подделка: не может правильный «Хеннесси» стоить дешевле пятёрки.

Я не берусь судить о подлинности разбитой бутылки, но запах ее содержимого совсем как у оригинала.

— Извини.

— Брось, за что извиняться? За случайность?

За поганую психомоторику нелюдимого интроверта. Впрочем, вслух я этого не произношу.

— Если уж на то пошло, это ты меня извини, — продолжает Дрейк. — Напросился тут, понимаешь ли.

— Раз напросился, значит, были веские причины, — я переключаю себя с рефлексии на гостеприимство. — Если нужен, то санузел по коридору налево, кухня — направо. Планировка у меня простая, заплутать сложно. А вообще, ужин готов, дай мне только пять минут, чтобы прибраться.

— Хоть пять, хоть двадцать пять. Где мне тебя подождать?

— Да где понравится. Не стесняйся.

Выдав таким образом гостю карт-бланш на исследование квартиры, я достаю необходимый инструментарий и принимаюсь за уборку. Работаю крайне сосредоточенно — загнанный в руку осколок испортил бы вечер окончательно, — но тело больше не выделывает фортелей.

— Крутая у тебя библиотека! — доносится из зала голос Дрейка. Я представляю, какое впечатление на непривычного человека должны производить развешанные по стенам книжные полки, и молча соглашаюсь: да, очень круто.

— Просто родители и дядюшка не мыслили жизни без чтения. Я лишь продолжатель семейной традиции.

— Ты хотел сказать, скромный продолжатель? — подкалывает Дрейк, выходя в коридор. — Ничего, если я чуть-чуть побуду невоспитанным гостем?

— Ничего.

— Что вон за той дверью? — он показывает на закрытую дверь наискось от прихожей.

— Комната родителей. Для моих нужд хватает одного зала, поэтому она стоит закрытой. Чтобы пыль меньше садилась.

— Понятно, — с неопределимой интонацией тянет Дрейк.

— Там правда нет ровным счётом ничего интересного, можешь проверить. Тем более, что твоя ночёвка планируется именно в этой комнате.

— Тимыч, насчёт ночёвки… Думаю, я слегка погорячился, и правильнее будет вернуться домой.

— К отсутствию воды и отопления?

— Раскатаю спальник на минус десять и куплю пятилитровик в круглосуточном.

— Дело твоё, — я в последний раз споласкиваю тряпку и поднимаю таз. — Только если ты так решил исключительно из вежливости, то напрасно. Мне твоё присутствие не в тягость.

Говорю это и понимаю: действительно ведь не в тягость. Неловкая напряжённость разбилась вместе с бутылкой «Хеннесси», а Дрейк так естественно вписался в пространство квартиры, будто гостит у меня не в первый — в тысячу первый раз.

— То есть советуешь пока не принимать окончательного решения?

— Да. И ещё советую идти на кухню: я мою руки и раскладываю горячее.

— Ужин холостяка, — комментирует Дрейк полную до края тарелку с бульоном и пельменями. Я многозначительно помалкиваю в ответ: пусть сначала попробует.

Над столом повисает сосредоточенная тишина, нарушаемая только позвякиванием посуды и столовых приборов.

— Добавки? — невинно осведомляюсь я, когда тарелка гостя демонстрирует рисунок на дне.

— А есть? — Дрейк поднимает на меня глаза, соображает, как это прозвучало, и издаёт короткий смешок: — Так, рассказывай, какая наркота в эти пельмени намешана, что от них оторваться невозможно?

— Никакой наркоты, — открещиваюсь я. — Всего лишь эксклюзивный тётушкин рецепт.

— То есть они самодельные?

— Ага. Раз в месяц выделяю день и развлекаюсь лепкой по полной программе. Зато потом не надо ломать голову об ужинах. Так тебе положить ещё?

— Тимыч, ты самая неординарная личность, которую я когда-либо встречал, — торжественно заявляет Дрейк. — Конечно, клади.

Ничего не могу с собой поделать: мне до мурашек приятен его искренний комплимент. Да что там, я вполне готов пойти в профессиональные пельменеделы, только бы регулярно слышать, с каким удовольствием он соглашается на добавку.

Дополнительные полпорции исчезают с невероятной скоростью.

— Идеально, — Дрейк сыто прислоняется спиной к стене. Будучи хозяином предусмотрительным, я учёл, что стульев со спинкой у меня не водится, и усадил гостя на своё любимое место: в углу кухни, рядом с батареей. — После девятичасового перелёта то, что доктор прописал.

— Далеко летал? — я зажигаю конфорку под чайником и начинаю без суеты убирать со стола.

— На Камчатку. Грел кости в горячих источниках и катался на собачьей упряжке. Ох, и зверюги эти ездовые лайки! Едва не соблазнился завести.

Мне становится чуть-чуть завидно, но я строго напоминаю себе: с моей неуклюжестью любой активный отдых — прогулка по минному полю, которая с большой долей вероятности закончится в больнице. Плавали, знаем. Но вот если бы Дрейку приснилась Камчатка, и если бы мне совпало разделить этот сон…

— А ты чем на каникулах развлекался?

— Пельменями, — морщу нос, показывая, что шучу. — Как всегда, валялся на диване и читал книжки.

— Не скучно было?

— Нисколько, книжки интересные попались. Какой чай заварить: чёрный, травяной самосбор?

— Самосбор от твоей тётушки?

— Да.

— Тогда давай его, потому что чем дальше, тем сильнее я её уважаю.

Чай пахнет летом, дачей и