— Потому что я азиатка, что ли?

Мы оставили эту затею. Потом разобрали обеденный стол и убрали складные столики в прихожую. Гостиная освободилась.

Внезапно зазвенела пожарная сигнализация. Все вздрогнули и закрыли уши руками, чтобы не слышать пронзительного электронного визга.

— Что-то горит? — спросил кто-то. — Я ничего не чувствую.

— Это все из-за сигаретного дыма! — заорал другой.

— Блин. Распахните же окно.

— Может, надо перестать курить? — сказала какая-то девушка, стискивая в пальцах сигарету.

Джейн помахала рукой.

— Люди-и! Просто отключите сигнализацию! — Она взобралась на стул, дотянулась до датчика дыма на потолке и вытащила из него батарейку.

Сигнализация развеяла чары. Теперь все расслабились. Мы подсоединили айпад к колонкам и по очереди диджеили. Люди прыгали в такт веселой солнечной поп-музыке, устроив что-то вроде слэма. На кухне играли в пьяную игру под названием «Верю-не-верю». Кто-то принес «Твистер» и разложил коврик посредине моей комнаты. Я ходила из одной комнаты в другую и обратно, играла во все игры и все время проигрывала, истерически смеялась над картами, наступала на коврик и прыгала вверх и вниз невпопад.

Когда другие счастливы, мне не нужно о них беспокоиться. Тут есть место и для моего счастья. И в этом счастье я потеряла Джейн. Я потеряла Стивена. Я потеряла Джонатана. Я видела, как он беседует с какими-то людьми, сидя на полу. Потом через завесу дыма я видела его в своей комнате; как он исследует книжный шкаф. «Это не мои книги!» — хотела я крикнуть ему, пусть это и была неправда. Все это были мои книги. «Моя Антония». «Свет в окне». «Трепло». «Преступление и наказание» — единственная книга, которая у меня осталась с первого курса. «Превращение». Серия о школе в Ласковой долине, подростковая фантастика и ужастики в бумажных переплетах, которые я стянула из дома. Кристофер Пайк. Р. Л. Стайн. Истории взросления. «Я захватываю замок». «Тайны Питтсбурга». Подборка уже не издаваемых журналов из девяностых. Моим любимым был Index.

Сколько времени он там провел? А потом я заметила его в комнате Джейн — он и еще кто-то смотрели на ноутбуке какое-то итальянское кино; громкие итальянские восклицания звучали как стук пишущей машинки. Come stai??[1] Тут оставалось только улыбаться. Я улыбнулась и помахала ему.

— Присоединяйся к нам, — крикнул он, когда я уже зачем-то была в прихожей, не помню зачем. После этого я его больше не видела и решила, что он вернулся к себе по пожарной лестнице через мою комнату.

Не знаю, сколько часов прошло. Я начинала что-то делать и бросала. Когда я уставала, то растягивалась на ковре. Когда хотела есть, жевала чипсы на кухне. Я пила спрайт и коктейли в банках, которые нашла в холодильнике. Я как будто была бездомной в собственном доме.

Я прекрасно проводила время, но это было изолированное удовольствие. Внутри всего этого я была в одиночестве.

Около четырех вечеринка начала выдыхаться. За окном стало светлеть. Гости постепенно расходились, по одному или группами, вставая с ковра в гостиной, на котором мы зависали, пили и забивали косяк. Джейн спала на полу. Гора пальто и курток все уменьшалась, и в конце концов их осталось всего ничего. Я узнала спортивную куртку Стивена, которую он, очевидно, снял ночью. Платка в кармане больше не было.

Я взяла ее и пошла по квартире.

— Стивен! — звала я.

Он был в ванной, держался за раковину. Его рубашка пропотела насквозь. Он был вдрабадан пьян и от этого сделался чудовищно любвеобильным. Нет, не просто пьян. Что-то еще. Он чем-то закинулся. Он явно чем-то закинулся. Может быть, по своей воле, а может, ему подсунули что-то в шутку. Иногда мои друзья ведут себя как полные мудаки.

Стивен с остекленевшими глазами трогал мое лицо.

— Ты такая грустная, — сказал он.

— Я не грустная, — ответила я. — Ты веселишься?

— Ты такая красивая, — продолжал он, не отвечая. — Ты правда красивая, — повторил он.

— Спасибо, — солидно сказала я. — Хочешь, я вызову тебе такси?

Он энергично замотал головой.

— Нет, я хочу остаться.

— Хорошо, оставайся. Но, может быть, тогда приляжешь?

Я повела его в гостиную, к дивану. Стала снимать с него ботинки, попыталась развязать серые кожаные шнурки, тонкие, как мышиные усы.

— Нет. Я хочу сказать. Я хочу тебе кое-что сказать, — вдруг заявил он.

— Что?

Стивен взял меня за подбородок и посмотрел в глаза.

— Я совсем один, — сказал он. — У меня нет семьи. У меня никого нет.

— Ты не один, — сказала я, хотя понятия не имела, так ли это. И поскольку мы с ним были недостаточно близки, чтобы сказать ему всю правду, я добавила: — Вокруг тебя люди. Ты выступаешь на телевидении.

— Я скучал по тебе, — настаивал он.

— Вокруг тебя люди, — повторила я, потому что не знала, что еще сказать.

— Нет, ты меня не слушаешь. Ты меня не слушаешь, хотя и понимаешь. Я скучал по тебе. Все лето. Я все время о тебе думал.

— И поэтому пришел? — спросила я, думая о том, сколько раз он игнорировал мои сообщения и сколько раз я — его.

Он посмотрел на меня.

— Ты меня пригласила. Зачем ты меня пригласила?

Я не ответила. Вместо этого я сказала:

— Я сильно изменилась за лето.

— Как это? — он схватил меня за запястья. — Как это ты изменилась? Ты выглядишь точно так же. Совершенно точно так же.

Он шатнулся ко мне. Я отпрянула. Не смущаясь этим, он опять рванулся в мою сторону и попытался меня поцеловать, дико, безнадежно. Когда я снова отпрянула, он свалился на пол и потащил меня за собой. Джейн, лежавшая рядом на ковре, не шелохнулась. Теперь, когда мы оба были на полу, он стал целовать меня. Как будто мы кубарем летели вниз по эшеровской лестнице из пропахших пивом объятий и ласок. Я поцеловала его в ответ. Запах его цитрусового лосьона напомнил мне о том, как я целовала его в начале лета, когда он впервые привел меня в свою квартиру. Я ходила по ней, рассматривала его вещи, его книги, картины в рамках на стенах, мебель, которую ему кто-то расставил за деньги. Я открывала шкафчик в его ванной и нюхала лосьоны для бритья. Я открывала платяной шкаф и глядела на вешалки и распялки для обуви. Он возбуждал мое любопытство. Когда я его целовала, то как будто целовала все эти вещи. Знаки и ловушки взрослой жизни и успеха окружали меня. Я трахалась с ним просто для завершения картины, чтобы, так сказать, довести яхту до причала.

Теперь Стивен стал высвобождаться.

— Подожди. Пойдем в твою