нескольких минут нахождения в квартире я начинал пошатываться, а мысли мои путались. Сознание словно потихоньку выкатывалось из тела. Тогда я прекратил подачу газа и прошёлся в отцовскую комнату, где продолжало дремать тело. Я глядел на него чуть ли не час. Не помню, о чём я думал. Наверное, о смерти.

Настал этот момент. Взяв зажигалку, я вновь её зажег. И вновь провал. Газа было недостаточно. Тогда я был вынужден пройти к своей комнате, дабы взять бензин. У меня оставалось семь литров, этого должно было хватить.

Придя в отцовскую комнату, я обнаружил его сидящим на кровати. Бросив на меня мутный взгляд, он попытался встать, но тут же упал. На второй раз ему удалось подняться, схватившись за мою руку.

— Чак, в доме утечка газа. Нам нужно уходить, — торопливо и еле разборчиво говорил он, схватив меня за обе руки. Я был удивлён тем, что он пришел в сознание.

— Не стой же, иди, иди! — прошептал отец, теряя сознание. Тело медленно обмякло, я позволил ему рухнуть на пол. Минуту меня одолевали сомнения. Но долг пред искусством был выше. Ведь именно оно нашептало моему сознанию последнюю идею.

Я начал разливать бензин по квартире. Сердце хотело вырваться из груди, тело обливалось потом, а на языке застрял вкус горечи. И всё же я был рад. Даже осталось немного бензина для отца и себя. Я сел в центре квартиры. В нескольких метрах лежало тело папы.

Внезапно за моей спиной раздался сильный стук в дверь. В последний раз я глянул на часы. Полдень. Бросил зажигалку на пол вдаль. Как же красиво вспыхнула вся квартира! Вместе с ней — моё собственное тело. Я чувствовал, как пламя освобождает эти души. Неподалеку от себя, в самом центре величественного пламени, заметил, что из огня словно образуется силуэт. Это был феникс, прекрасный в своем величие.

Затем моё тело выдернули из горящей квартиры. Им удалось спасти даже отца, хотя он пострадал ещё больше моего. Всё тело в ужасных ожогах, но треклятая жизнь продолжила обитать в нём.

Оказалось, что соседи учуяли запах газа и позвонили не то в спасательную службу, не то в службу пожарной безопасности. Как бы то ни было, они пришли к моей квартире в момент поджога. Дверь была не заперта, потому они успели. Обошлось без жертв. Обстоятельства выясняются. Отец, надышавшийся газом, ничего не помнил. Я же не давал никаких показаний. Но если обвинение падёт на меня, что, вероятно, лишь вопрос времени, я не стану скрывать своего авторства в этом искусстве.

Я же всего лишь хотел творить искусство своими руками, но с самого начала знал, что останусь не понят.

Конец мой будет лишь началом чего-то нового, ибо когда-то я впаду в новое течение бытия прахом материи и вечностью духа да продолжу своё бесконечное смыкание меж гранями жизни, ибо я — вечный дух, который всегда был скован оковами собственного же тела.

Моя смерть положит начало новой жизни, в которой я вновь постараюсь найти своё искусство.

Такова была моя история. Что будет дальше с существом моим — меня не интересует, ибо себя я вложил в своё искусство и подобно тем вечным духам, которые освобождены были дланями моими искрящимися да огненным сердцем моим, мой дух также потихоньку освобождался и совершенствовался. Я нашёл свой смысл жизни и ничуть не жалею о случившемся. Такова была история Чака Фосса.

Я только начал свой путь».