– Интересная статья? – на турецком спросил он.

– Не люблю разговаривать с незнакомцами в парке, – не удостоив Богданова взгляда, произнес Рифат.

– А я вот обожаю, – как ни в чем не бывало проговорил Богданов. – Иногда в таких беседах можно узнать много интересного.

– Вам нечем заняться? – Рифат все же отложил газету. – Так пойдите прогуляйтесь по набережной. Там полно таких, как вы, бездельников, наверняка найдете собеседника.

– Не могу, – развел руками Богданов. – Рад бы, да не могу.

– Почему? Кого-то ждете? – выдвинул предположение Рифат. – Тогда вам не повезло, я действительно не люблю пустые беседы и не смогу скрасить ваше ожидание.

– Мы можем завести и не пустой разговор, – предложил Богданов. – Например, про вашу беседу с господином Хамидом.

После слов Богданова кровь отлила от лица Рифата, он дернулся, собираясь встать и бежать, но крепкая рука подполковника за секунду до рывка опустилась на запястье Рифата, сковав его крепче наручников.

– Не стоит так спешить, господин Рифат, – мягко проговорил Богданов. – Возможно, мои действия выглядят не слишком дружелюбно, но поверьте, я вам не враг.

– Отпустите меня немедленно, – процедил сквозь зубы Рифат, сдерживая гнев вперемешку со страхом.

– Иначе что? Пожалуетесь на меня милиции, или пойдете сразу в Совет революционного командования?

– Кто вы такой? Что вам нужно? – Рифат сбавил тон, но не стал менее агрессивным.

– Я тот, кто может вам помочь выпутаться из сложной ситуации. – Богданов слегка ослабил хватку. – Лицо я нейтральное, не принадлежу ни к тем, кто пытается вас запугать, ни к тем, кто стоит сейчас у власти в Ливии. Я тот, кто знает, что вы пытались поступить правильно, но обратились не к тому человеку и теперь находитесь в сложном положении, из которого выход для вас лишь один – предать свою страну и отдаться в руки людей, стремящихся вновь погрузить Ливию в нищету и рабство. На данный момент я ваш единственный шанс выйти из переделки без ущерба для вашей семьи.

Богданов выдержал паузу, давая возможность Рифату осмыслить сказанное. Рифат долго всматривался в лицо подполковника. Было видно, что ему хочется верить словам незнакомца, хочется переложить груз ответственности на чужие плечи, открыться и получить помощь, но страх быть обманутым останавливает этот порыв.

– Кто вы? Почему вы хотите помочь мне? – после долгой паузы спросил Рифат.

– Кто я – не имеет значения, – ответил Богданов. – Важнее то, кто те люди, которые спровоцировали этот разговор, и готовы ли вы открыться мне, чтобы я мог помочь вам и лидеру вашей страны.

– Нет, мне важно знать! Поймите, тем, что я сейчас веду с вами разговор, я уже подставляю себя под удар! В нашей стране и за меньшее приговаривают к смертной казни, а вы хотите, чтобы я доверился человеку, которого вижу впервые в жизни. Чужаку, незнакомцу, иностранцу, который может оказаться подсадной уткой и погубить меня. Да что меня. Погубить всю мою семью. А ведь у меня сын и две дочери. Жена и престарелые родители. Как бы вы поступили на моем месте?

– То, что мы ведем этот разговор не в тюремных стенах и наедине, уже говорит о многом. – Богданов говорил, тщательно строя фразы, чтобы не перепутать значения турецких слов. – Если бы я желал вам зла, разве стал бы я так поступать? Более логично было бы сдать вас властям, и пусть они разбираются.

– Тогда почему вы хотите помочь мне? – настаивал Рифат, но подполковник чувствовал, что он сдает позиции.

– Вы верно подметили, я не являюсь подданным вашей страны, – осторожно начал он. – Я иностранец, и в этом деле у моей страны есть свой интерес. Мы заинтересованы в том, чтобы Муаммар Каддафи правил страной долго, а люди в ней жили счастливо. Ради этого мы готовы защищать и вас, и его, оставаясь в тени. Более того, мы готовы защищать вас даже против вашей воли. Большего я вам сказать не могу. Решайтесь, Рифат, время играет против нас.

Рифат еще какое-то время обдумывал слова подполковника, а потом заговорил. Он рассказал, как несколько недель назад его коллега, так же, как он, работающий в аппарате Каддафи, пригласил его в загородный дом, мотивируя приглашение тем, что все они слишком много работают, а на отдых времени не хватает. Он заявил, что встреча планируется без женщин, что для мусульманской страны является нормой. Еще он сказал, что в его доме Рифат сможет познакомиться с нужными людьми, которые могут поспособствовать его продвижению по службе. Такую возможность ни один ливиец проигнорировать не мог, не сделал этого и Рифат.

В назначенный день он отправился в загородный дом коллеги. По настоянию коллеги свою машину он оставил дома, поехав на его транспорте. Когда они прибыли на место, в доме никого не оказалось, но коллега сказал, что основная часть гостей подъедет позже. Рифату это показалось странным. Еще он заметил, что коллега не слишком хорошо ориентируется в доме. Создавалось впечатление, что он бывал здесь не более двух-трех раз. Рифат решил ничего не говорить коллеге, а подождать развития событий.

Два часа они провели в пустых беседах, курили кальян и наслаждались покоем. А потом коллега завел разговор о политике и об отношении Рифата к действующему правительству. Сначала говорил ненавязчиво, вставлял отдельные фразы, вспоминал о слухах и сплетнях, затем более настойчиво и конкретно. Рифат, не подозревая подвоха, высказывался, не слишком заботясь о том, как воспримет его реакцию коллега, ведь и темы были не глобальными, и обстановка располагала к задушевным беседам. Пару раз коллега задавал провокационные вопросы, на которые Рифат, как последний дурак, отвечал, не задумываясь о последствиях.

– Какие конкретно вопросы задавал ваш коллега? – остановив рассказ собеседника, спросил Богданов.

– Я точно не помню, да в тот момент я вообще на это внимания не обратил, – ответил Рифат. – Тогда я принял их за безобидный треп. Вроде того, как в отсутствие начальника говоришь про него, что он осел. Ведь на самом деле все знают, что начальник не животное, а человек, верно? Просто хочется поворчать, не более того. Только потом, когда ситуация вышла из-под контроля, я понял, что вопросы эти задавались не просто так.

– И все же попытайтесь вспомнить, что это были за вопросы и что вы на них отвечали, – настаивал Богданов.

– Да были это даже и не вопросы, – подумав, ответил Рифат. – Скорее поддержка высказываний коллеги. Он говорил, что Каддафи зарвался, слишком активно затягивает петлю на шее инакомыслящих, а это попахивает деспотизмом, тогда как на словах он обещает народу полную свободу.

– И вы с