– Да, соглашался.

– Полагаю, этот разговор ваш коллега записал на пленку.

– Откуда вы знаете? – Рифат отшатнулся. – Вы… Вы… Наш разговор вы тоже записываете?

– Нет, в этом нет нужды. У меня тренированная память.

– О! Ну почему все это происходит со мной? Я снова вляпался! – Рифат застонал.

– Не нужно драматизировать. – Богданов едва заметно поморщился, Рифат начинал его раздражать. – Давайте вернемся к тому вечеру в загородном доме вашего коллеги. Кстати, как его имя?

– Кабир. Кабир Салех, ему тридцать, или около того. В Триполи переехал из города Тобрук в Киренаике. Здесь, в Триполи, он считается пришлым.

– Хорошо, продолжайте. Что еще произошло в тот вечер?

– Кабир сделал мне предложение. – Рифат глубоко вздохнул и продолжил.

Вечер шел своим чередом, а гости все не приезжали. Через некоторое время Рифат поинтересовался, почему нет гостей, и тогда Кабир заявил, что сегодня больше никого не будет. Сказал, что позвал Рифата для серьезного разговора, который может изменить политику ливийского государства. Ни больше ни меньше.

Рифат подумал, что Кабир набивает себе цену, хочет показать Рифату, насколько он крут, но ошибся. Кабир заявил, что в Ливии действует организация, оппозиционная действующему правительству, и за этой организацией стоят «могущественные силы» другого государства. Они готовы помочь ливийцам-патриотам свергнуть правительство и создать в Ливии по-настоящему независимое государство. Сказал, что уполномочен предложить Рифату присоединиться к освободительному движению, внести свой вклад в общее дело и получить со временем дивиденды. Хорошие дивиденды.

Рифат понял, что его поймали в расставленные сети, поэтому не стал сразу отказываться. Он сделал вид, что заинтересован предложением и хочет узнать, в чем будет заключаться его роль. Минут двадцать Кабир сыпал высокими патриотическими лозунгами, а затем объявил, чего лидеры организации ждут от Рифата: схемы передвижений кортежа Каддафи, расписание и места встреч, количество охраны и другие сведения того же плана. Когда Рифат заявил, что у него нет доступа к подобной информации, что он слишком мелкая сошка в аппарате лидера Ливийской Арабской Республики, Кабир объяснил, что в случае его согласия люди из организации научат его, как добыть нужные сведения. Научат и снабдят всем необходимым для выполнения этой задачи. И тут же намекнул, что в случае отказа жизнь Рифата «сильно осложнится». Еще Кабир напомнил, что у Рифата есть семья, благополучие которой также зависит от его решения.

Рифат понял, что просто так сорваться с крючка ему не позволят. Он попросил у Кабира три дня на размышления, и тот хоть и с неохотой, но согласился. Два дня Рифат собирался с силами, чтобы посоветоваться с кем-нибудь о предложении Кабира. Ему казалось, что за ним наблюдают, следят за каждым его шагом. Подтверждения тому не было, но он был в этом уверен. За ним просто не могли не следить, так он считал. На третий день он все же принял решение: месть неизвестных людей из организации он посчитал меньшим злом, чем гнев ливийского лидера. Он был уверен в том, что в здании правительства он в безопасности, а потому решил открыться своему дальнему родственнику, когда тот находится на смене.

Его родственник Хамид откровениям Рифата, мягко говоря, не обрадовался. Выслушав сбивчивый рассказ Рифата, он заявил, что обсуждать тут нечего. Двое мужчин расслабились в неформальной обстановке и решили пустить друг другу пыль в глаза – вот и вся опасность. Рифат принялся переубеждать Хамида, объясняя, что разговор не был шуткой, что слова его собеседника (по какой-то причине Рифат решил не называть имени Кабира) звучали серьезно. Хамид лишь посмеялся над словами Рифата. Тогда тот рассказал про слежку, про то, как ему страшно, но и это не убедило Хамида в серьезности слов дальнего родственника. Рифат понял, что помогать ему Хамид не станет, но, цепляясь за последнюю соломинку, он воззвал к чувству долга Хамида, ведь, как ни крути, а они родственники, и Хамид должен ему помогать.

И тут Хамида прорвало: он выдал Рифату целую тираду о том, как подло подставлять родственников, тем более когда те только-только вышли в люди, получили престижную работу, достойный заработок и возможность содержать многочисленную родню. В конце Хамид сказал прямым текстом, что Рифату лучше забыть их разговор, потому что он, Хамид, в случае чего, откажется от всех своих слов и объявит Рифата лжецом.

Рифат ушел, а на следующий день Кабир снова пригласил его в загородный дом. Рифат заявил, что рад приглашению, но в этот день никак не может, так как на службе потребовалась его помощь в вечернее время. Кабир сказал, что подождет, а Рифату пришлось в тот день сидеть на службе до десяти часов вечера, выдумав для начальства правдоподобное объяснение своей задержки. Еще четыре дня Рифату удавалось увиливать от встречи, ссылаясь то на болезнь дочери, которая и правда весьма своевременно слегла с высокой температурой; то на срочный визит к представителям старшего поколения большого семейства, что в мусульманском обществе считалось более чем уважительной причиной отказа от встречи; то на внезапный приезд гостей, который самому же и пришлось организовать, но в итоге Кабир только потерял терпение, и тогда к Рифату пришли другие люди.

Они подкараулили его в мечети в день обязательной коллективной молитвы, тогда, когда он меньше всего ожидал нападения. Двое ливийцев, как показалось Рифату, с военной выправкой. На время молитвы они заняли места по обе стороны от Рифата и усердно молились до тех пор, пока муэдзин не произнес последние слова молитвы. Затем они встали вместе с Рифатом и пошли к выходу. Ближе к выходу они начали теснить его с двух сторон, заставляя двигаться в определенном направлении. Рифат сразу понял, что это люди Кабира. От страха он не мог соображать и шел за ними словно загипнотизированный.

Эти двое довели Рифата до микроавтобуса, затолкали внутрь и повезли в неизвестном направлении. Окна микроавтобуса оказались замазаны краской, а перегородка между водительской кабиной и салоном забита фанерой, так что Рифат понятия не имел, куда его везут. Пару раз за поездку он пытался заговорить с людьми, которые его похитили, но они обрывали его так грубо, что Рифат решил не нарываться.

По ощущениям Рифата ехали они не меньше двух часов. Затем микроавтобус остановился и ему велели выходить. Глаза не завязывали, из чего Рифат сделал вывод, что участь его предрешена: либо он дает согласие на сотрудничество и пытается получить сведения о передвижениях Каддафи, либо отсюда он живым не выйдет. Его провели через широкий двор в небольшое строение, где в боковой комнате сидел всего один человек. Иностранец. Он