пушистый зверёк приподнялся и подойдя поближе, принялся издавать какие-то звуки, а также, всеми своими движениями выказывать дружелюбие. Птичка чирикнула в ответ. Так продолжалось довольно долго, и уже после, Пышь рассказал остальным, что попытался объяснить птице то, что она может остаться здесь, если того желает. И ему кажется, будто она его поняла.

Снаружи уже почти стемнело, и птица собралась улетать, но как поняли животные — она не прощается. Ведь здесь, было бы вполне спокойно жить, ей, и её семейству. На дорогу, птице дали два орешка поменьше, и она смогла кое-как запихать один в клюв, а один ухватила коготками, и полетела, выбравшись из пещеры через главный вход. Интересно, вернётся ли?

Перед сном только и разговоров было, что о птице. Пышик поведал, что из общения с ней, хоть и на разных языках, он узнал что она не одна, и ей хочется сюда вернуться, так как здесь, больно уж хорошо.

Трудно сказать, каким образом Пышь это вывел из её чириканья, но как показало дальнейшее — он всё понял правильно.

Ближе к ночи послышались обычные успокоительные заверения животных-гигантов, что у них всё спокойно.

После полуночи, из-за слишком уж сильного грома животные просыпались, а Пышь с Руфиком подвывали от страха, но к рассвету стихии успокоились, и утром снова появилась возможность выбраться наружу чтобы развеяться и дополнительно поискать пищу.

Вернувшись в пещеру, они обнаружили там гостей — ту самую птичку, с другой, побольше и поярче, и двумя птенцами. Почти все гости сидели в том углу, в котором ранее пережидала непогоду новая знакомая наших животных, а её спутник, как раз опускался сверху, откуда-то из под потолка.

К птицам приблизились Руфи с Пышиком, потоптались немного, а когда им это надоело, Пышик сбегал за орешками. Их оставили перед птичьим семейством, после чего отправились в нишу-возвышение, полежать после освежающей прогулки, и обсудить новых друзей.

— Вот это да! Она вернулась, да ещё со своей семьёй. Значит она нам доверилась, уф-уф, — воскликнула мама Уфи.

— Смотрите, смотрите — они нашли себе место поуютнее, — указала мама Тишь, на переместившихся под самый потолок птиц. Видимо, отец семейства, который обследовал пещеру, нашёл под потолком какую-то полочку или углубление, и они туда перелетели, захватив птенцов.

— Вот правильно, на высоте птицам будет жить приятнее, — заметила мама Уфи.

Птицы на своём новом месте тихонько щебетали, видимо, довольные новым жилищем. После, птичий папа вылетел из пещеры через просвет в потолке, и вернулся довольно быстро с веточками — наверное для обустройства гнезда.

— Давайте им поможем, и принесём веток, — предложил Пышь.

Все были согласны, и быстро натаскали в центр пещеры целую кучу веток, а после, Пышь с помощью призывных звуков, привлёк внимание их знакомой к вороху веток и листьев на полу. Она слетела вниз и покопавшись выбрала необходимое, унеся это наверх. По всей видимости, вернувшемуся с новой порцией веток отцу семейства, было сообщено о запасе строительных материалов, прямо здесь, в пещере. И они уже вдвоём подлетали к куче, ворошили её, иногда подолгу, после чего забрав нужное, уносили это наверх. Хорошо, что животные перед началом поиска веток сообразили — ведь они не знают какие именно нужны птицам, а потому собирали разные, среди которых, птицы и разыскали подходящие для постройки гнезда.

Папа Кышь обратил внимание на то, что среди веток которые приносил папа-птица, были веточки с ягодами. Значит, они нашли поблизости корм который им подходит.

— А у нас ещё и орехов довольно — на всех хватит, — произнёс папа Буфи. — А не хватит, поделим что есть, и ещё найдём.

— Верно, будем помогать друг другу, и не пропадём, — поддержала его мама Уфи.

— А мы уже придумали имена для птиц, — объявил Руфи. — Мы с Пышиком думаем, что маму-птицу можно звать Фьють-Фьють — потому что она часто произносит этот звук, а папа-птица больше говорит «тьють-тьють», поэтому он папа Тьють. А птенцов мы назвали Попрыгунчик, это тот который пошустрее и покрупнее, а другого Пискунчик, потому что он часто просит есть, громко пища.

— Надо же, уже успели имена дать. Ладно, пусть так и зовутся, с именами-то удобнее понимать, о ком речь, — согласился папа Буфи.

По обыкновению этого времени года, снова поднялся ветер и стал накрапывать дождь.

Из-за вынужденного безделья, Пышь развалился посередине пещеры, и стал играть с хвостом. Тем же занялся и Руфи. Фьють-Фьють, или просто мама Фьють, приземлилась возле маленьких животных, и склонив головку, стала с интересом наблюдать за их вознёй, заходя то с одного бока, то с другого. Её сменил папа Тьють. Он разглядывал играющих животных, также с большим интересом, а когда Руфи замер на несколько секунд, лёжа на спине — подскочил к нему, и слегка ткнул динозаврика в лапу, наверное сочтя необходимым показать, что и он поиграть не прочь. Руфи завилял хвостом. К тому же, папа Тьють хотел лишний раз удостовериться, что все находящиеся здесь животные, не против их присутствия, и не опасны. После он подлетел к взрослым обитателям пещеры, и покружив вначале возле них, осмелился на более решительный контакт, и взлетел прямо на голову папы Буфи. Тот и ухом не повёл как говорится, потому что настоящих-то ушей, таких чтоб были как лопухи — у него не имелось, а были лишь ушные отверстия. Он понял, что птица к нему приглядывается. Папа Тьють слегка потыкался в рожки папы Буфи, спрыгнул с его головы, что-то прощебетал, и взлетел под потолок. В этот вечер птицы больше не опускались вниз, они обустраивали своё гнездо, и после отдыхали — вероятно, впервые за долгое время, а то и за всю жизнь — чувствуя себя в полной безопасности.

Глава 5

День за днём лили дожди и пугающе гремели громы, а еда между тем уже заканчивалась, и приходилось себя сдерживать. Руфи даже немного осунулся. К сожалению, утренние передышки от дождя, когда можно было поискать еды, уже почти не случались — ливни шли беспрерывно. Зато воды было, пей не хочу! Птицы дождя тоже боялись, и потому в основном питались запасёнными орехами. Но на птиц тратилась лишь мизерная часть запасов, а вот динозаврики любили поесть от души, а есть-то уж почти и нечего, и потому пришлось ограничиваться. У Руфи частенько урчало в желудке, да и у остальных как-то неприятно сжималось в животе.

Окончания дождливого сезона ждали со дня на день, но в этот раз он выдался продолжительнее обычного. Наконец-таки в один из дней,