Она надела серебряные серьги с темно-красными гроздьями кварца и такое же ожерелье, надеясь, что оно, а не ее груди будет привлекать посторонние взгляды.

Наложив макияж, Мэгги расчесала шелковистые каштановые волосы, блестящими волнами падавшие на обнаженные плечи.

Услышав звонок, она поспешно надела черные босоножки на семисантиметровых каблуках и, подходя к комоду, чтобы взять черную шелковую шаль, споткнулась и едва не упала.

Мэгги сердито посмотрела на непривычно высокие каблуки. Ей повезет, если она не сломает шею. Почему красивая обувь не такая удобная, как ее повседневные туфли без каблуков?

Нажав кнопку внутренней связи, она сказала:

– Я спускаюсь.

Ричард замер, когда Мэгги появилась из лифта. От взгляда на соблазнительные округлости ее грудей в нем мгновенно вспыхнуло острое желание скользнуть рукой под ткань и ощутить шелковистость нежной кожи.

Чувствуя, что его тело откликается на смелые мысли, Ричард сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Не торопись, приказал он себе, впереди у тебя шесть недель, чтобы не спеша насладиться ею.

У Мэгги напряглись мышцы живота, когда она вышла из лифта и увидела, что Ричард стоит у входной двери. Он выглядел потрясающе в светлосерых брюках, белоснежной рубашке и черном пиджаке из льняной ткани.

Она совсем не разбиралась в мужской моде, но могла сразу отличить костюм, сшитый на заказ. В данном случае Ричард напрасно истратил деньги, подумала Мэгги, проводя кончиком языка по нижней губе, ставшей внезапно сухой, потому что ей хочется затащить его к себе в квартиру и сорвать с него всю эту одежду.

Почему она так страстно реагирует на практически незнакомого мужчину? Возможно, из-за обильной информации, которую она собрала о нем, но у нее такое чувство, будто она знает его так, как никогда не знала ни одного человека.

Вжилась в роль, насмешливо подумала она, подходя к Ричарду, пожиравшему ее глазами.

Почему она не пригласила его подняться в квартиру? – удивлялся он. Его взгляд задержался на соблазнительно подрагивающих грудях Мэгги. Может быть, она не хочет, чтобы он увидел что-то в ее квартире? Что-либо, связанное с Муром и незаконным присвоением денег компании?

– Что мы будем смотреть? – спросила Мэгги.

– Новую пьесу Сондхейма. Если вы уже видели ее, я могу взять билеты на что-нибудь другое.

– Нет, не видела. Мне нравится, как он пишет.

Ричард остановил такси и, открыв дверцу, вежливо подождал, пока она сядет. Шаль соскользнула с ее плеч, и от вида обнаженной спины, призывно белеющей в угасающем свете дня, жгучее желание охватило все его тело.

Проклятье! – в отчаянии подумал он. Этот топик, должно быть, специально предназначен для того, чтобы вызвать у мужчины пароксизм вожделения. Его так и подмывало сорвать его и заняться с Мэгги любовью. Нет, его даже не пришлось бы срывать – достаточно просто спустить бретельки с плеч, и упругие полушария грудей вырвутся на свободу. А потом он бы мог…

– Как прошел день?

– Я ходил в офис, чтобы посмотреть, как идут дела.

– В субботу много не увидишь.

– Сейчас меня интересует состояние компании в целом.

– Должно быть, оно вас устраивает, иначе вы не купили бы ее.

– У компании хорошие перспективы, – признался Ричард. – Некоторые банковские программы являются новшеством в этой сфере, да и потенциал на мировом рынке еще не использован.

– Пожалуй, – осторожно согласилась Мэгги. Она сама помогала разрабатывать эти программы. Но, если Ричард намерен продавать их на международном рынке, почему он избавился от лучшего специалиста по продажам? Сэм Мур мог продать все что угодно кому угодно и при этом заставить покупателя почувствовать себя так, словно ему делают одолжение.

– Вам не нравится мысль о расширении?

– Мне все равно. – Мэгги сказала правду. Она уйдет, как только отомстит за Сэма. У нее достаточно связей, чтобы хоть завтра получить работу: стоит лишь позвонить.

Ричард растерялся. Он ожидал, что Мэгги заинтересуется тем, что он сообщил ей, так как, судя по ее личному делу, она весьма трудолюбивая и честолюбивая женщина, сосредоточенная на карьере.

Не явилось ли карьерное продвижение результатом ее отношений с президентом компании? Но в таком случае все знали бы об этом. Однако расспрашивать служащих нельзя, иначе можно запятнать репутацию Мэгги. Придется подождать дальнейшего развития событий.

Такси остановилось перед театром, и Мэгги вышла, поправив шаль, чтобы прикрыть обнаженную спину.

Положив руку на спину Мэгги, Ричард направил ее к входу. Большая горячая ладонь обжигала ей кожу и заставляла кровь быстрее течь по жилам. Судорожно глотнув, Мэгги попыталась совладать со своими чувствами. Обычный половой инстинкт, сказала она себе. В этом все дело.

Невероятно! В течение двадцати восьми лет чувственное желание не беспокоило ее, и внезапно оно проявилось по отношению к совершенно неподходящему мужчине. В нормальных обстоятельствах мысль о свиданиях с Уортингтоном никогда не пришла бы ей в голову. Он слишком богат и самоуверен. Слишком похож на ее отца.

Сравнение отозвалось болью в ее сердце. Ничего с тобой не случится, успокоила она себя. Твоя мать попала в беду, потому что была романтическим подростком, верившим во всепобеждающую силу любви. И, возможно, она была не слишком умна, если верила, что богатый, искушенный сорокалетний мужчина оставит такую же богатую и искушенную жену, чтобы жениться на любовнице только потому, что она беременна.

Не пыталась ли мать использовать беременность, чтобы заставить его развестись с женой? – внезапно подумала Мэгги. Не появилась ли она на свет благодаря попытке матери шантажировать отца? Если так, то мать жестоко ошиблась, потому что у жертвы шантажа должны быть хотя бы зачатки морали. У ее отца их не было.

Мэгги с содроганием вспомнила их единственную встречу. Ей было тринадцать лет, мать только что умерла от передозировки наркотиков. Домовладелец предупредил, что он позвонил в социальную службу и к концу дня за ней приедут. Отчаяние и страх погнали Мэгги в офис отца. Она хотела просить его, чтобы он позволил ей жить с ним.

Ей никогда не забыть, с каким отвращением он посмотрел на нее. Взяв со стола фотографию хорошенькой девочки примерно такого же возраста, он сунул ее Мэгги в лицо. Вот его дочь. Единственная дочь. Он выгнал Мэгги, сказав, что нет никаких доказательств его отцовства и она пожалеет, что родилась, если попытается утверждать обратное.

Он напрасно угрожал ей. Гордость никогда не позволила бы Мэгги снова обратиться к нему.

– Что-то не так? – спросил Ричард. Мэгги выглядела такой одинокой и страдающей, что ему захотелось прижать ее к себе и пообещать, что он защитит ее от любой беды.

– Все в порядке! – Мэгги отогнала грустные воспоминания. – Я просто задумалась.