— Потому что я говорю правду, и мой муж действительно был больным человеком. Мы и познакомились при соответствующих обстоятельствах. Это было девять лет назад. Я тогда работала психологом, и у меня это неплохо получалось.

— Ну-ка, ну-ка, — подался вперед Греков. — И что же так беспокоило Михаила Одинцова?

— Это врачебная тайна.

— Значит, вы вышли замуж за своего пациента?

— Это не возбраняется. Впрочем, вскоре после замужества я бросила работу.

— И стали лечить его одного. Так?

— Михаил больше не нуждался в лечении, — сухо сказала вдова.

— А как же тогда ваши слова насчет депрессии и склонности к суициду? И вообще, консультировали его в качестве психолога, а медицинскую карту не посмотрели. Разве психолог не должен интересоваться другими заболеваниями пациента? Похоже, вы что-то скрываете, Алина Сергеевна.

— Я просто не хочу распространяться о его болезнях… Ну хорошо, я расскажу, потому что мне кажется, что вы меня в чем-то подозреваете. А поскольку вы следователь…

— Вот именно. Мне ничего не стоит настоять на том, что все-таки стоит возбудить уголовное дело и провести повторную экспертизу: насколько расположение входного отверстия пули соответствует вашей версии о самоубийстве. Я думаю, есть и еще кое-что.

— Что вы имеете в виду? — побледнела Алина.

— Вы мне сначала поведайте, как все было, и с чего это вдруг преуспевающий бизнесмен Михаил Одинцов решил застрелиться? А я послушаю.

— Хорошо, — кивнула вдова и сделала большой глоток любимой «Маргариты». — Я расскажу все с самого начала…

«Жигули»

Греков все еще не мог прийти в себя.

Значит, это правда! Его Пробка дала взаймы такие огромные деньги и даже не потребовала расписки! Размазня! Кретинка! И как теперь это доказать? Нет, ты подумай! Она ведь знала, что муж нуждается в средствах! Что строит дом! Мечтает о новой машине! Деньги нужны были ему, а она отдала их какой-то…

Юрий захлебнулся от возмущения. Просто нет слов! Ай да Нинка! А кстати, откуда у нее такие деньги?

Он покосился на Петрова. Володька все знает. И про Одинцову тоже? Нет, не может быть!

— Ну все. Встали окончательно, — вздохнул Володя Петров. — И что там могло случиться?

Они находились в центре стального потока. И справа, и слева в несколько рядов стояли машины, нестерпимо пахло выхлопными газами. Юрий Греков поморщился и поднял стекло. В салоне «Жигулей» вмиг стало душно. В довершение всего дождь прекратился, и из-за туч выглянуло солнышко. Машина моментально стала нагреваться. Греков почувствовал, что ему плохо и так рванул ворот рубашки, что отлетела верхняя пуговица.

— Пить… — прохрипел он.

— Бутылка у тебя в руке, — удивленно сказал Володя.

— Ах да…

Деньги — вот что его мучило. Он любил деньги. Спрашивается, а кто ж их не любит? «Денег никогда не бывает много», «Не учите меня жить, лучше помогите материально», «Не в деньгах счастье, а в их количестве» — фразы, которые люди повторяют изо дня в день. Юрий Греков их не употреблял. Он вообще боялся говорить о деньгах, так как считал, что это их отпугивает. Он любил деньги тайно и страстно, пересчитывал их с какой-то мучительной, патологической жадностью и думал, что об этом никто не знает.

Володя ударил в больное. Кстати, а зачем он это сделал? Пока еще Греков не мог собраться с мыслями и проанализировать ситуацию. Он обладал завидной выдержкой, о его многочасовых допросах ходили легенды, Юрий Греков был практически непробиваем, но деньги… Деньги! Которые уплыли в буквальном смысле слова из его кармана! Этого он вынести не мог!

Нина всегда была транжирой, в его понимании. Потому он давал ей деньги только под отчет. Потратила — будь добра, напиши: сколько, куда и когда. По выходным Греков сам ездил на рынок и покупал самые дешевые продукты, на столе же появлялось совсем другое.

Теперь он напряг память. Ну, конечно! Они ведь хорошо питались! Раньше Юрий считал, что сочный, мягкий шашлык из перемороженного мяса — это особый рецепт рукодельницы-жены. Теперь до него наконец дошло!

Интересно, а что Нина делала с тем, что приносил домой он? Неужели выбрасывала? От этой мысли ему стало тошно.

А одежда? На ее неброских вещах ведь были этикетки известных фирм! А он, дурак, думал, что это подделка! Сколько же все это могло стоить?!

Греков делал в уме подсчеты, пока не сообразил, что Володя Петров внимательно за ним наблюдает. Он спохватился и жадно хлебнул воды из бутылки. Вода была противная, теплая.

— Ну как? Отошло? — участливо спросил лучший друг.

— Что ты имеешь в виду?

— Пережил известие?

— Мне… Мне все равно, — с трудом выдавил Греков.

— Э… брось, — покачал головой Петров. — Уж я-то знаю, что нет. Ты вот думаешь, почему она тебе не сказала, что у нее есть деньги, и деньги немалые.

— Десять тысяч долларов! — с ненавистью сказал Греков. — Пусть попробует мне их не отдать! Антонина… как там ее? — И он выругался.

— Я вижу, ты не успокоился. Тебя по-прежнему интересует не жена. Правильно говорят: любовь зла. Вот за что она тебя любила?

— Любила?! Это ты называешь — любила?! Родному мужу не дать, а какой-то…

— Дурак ты, Юра, — спокойно сказал Петров. — Ох и дурак! Ну, узнал бы ты правду. Да ты бы с нее живой не слез! Вытряс бы все, и каждый раз говорил: мало, мало, мало… Десять мало, двадцать мало…

— А что, у нее было двадцать? — жадно спросил Греков.

— Было.

— Вот с… — но спохватился: — Извини. Сорвался.

— Нина знала, что так будет, потому и не сказала.

— Может, она и тебе взаймы давала? — рассердился Юрий на Петрова.

— Нет. Я бы у нее не взял.

— А кто брал?

— Ты хочешь поименно список всех должников?

— Да! Хочу! Танька небось брала! — с ненавистью сказал он.

— Я не назову тебе остальных, — спокойно ответил Петров.

— Это еще почему?

— Суммы были незначительные. А люди, которым Нина давала в долг, небогатые. И это хорошие люди. Плохим Нина не помогала.

— Что значит — незначительные? С миру по нитке…

— А разве ты нищий? Опомнись! Чего тебе не хватает?

— Да что ты про меня знаешь! — разозлился вдруг Греков. — Я в Москву приехал оборванцем, без гроша за душой! И все сам! Своими руками! Копеечку к копеечке!

— Ты бы матери с отцом денег послал, — тихо сказал Петров. — Небось ни разу не вспомнил.