но указательный палец и мизинец оттопырены, и небрежно провела рукой в формальном благословении, с намёком, чтоб не до вас. Примерно так же земной священник мог перекрестить кого-то авторучкой.

Взгляд Марты был направлен не на Диму, а на генерала, а это значит, надо молча стоять в сторонке, пока старшие разговаривают. Тем более что много кто отзывался о женщине нелестно. Она, как говорится, мягко стелет, да жёстко спать. Уж и винами угощали, и медовые речи вели, а как до дела, так эта стерва всех наизнанку вывернет. И без неё никак, ведь местное общество сильно религиозно, что, впрочем, не удивительно, когда боги являются смертным вживую.

— Господин барон, — вскинув голову, начала жрица, — неужто в округе не найдётся, достойного корабельного леса, что вас нужда заставила искать его за долгие мили отсюда?

Капитан глянул сперва на начальника, потом снова на женщину. Пётр Алексеевич уже рассказывал про ложные и истинные цели, и раз жрица заговорила про деревья, значит пока в ходу фальшивый вариант причины, и, следовательно, храмовые шпионы ещё не успели просочиться в помещения с новой системой защиты.

— Что вы, — вежливо заговорил генерал, расплывшись в зловредной улыбке, с какой он обычно готовился высказать какую-то пакость. — Мой сюзерен достоин только лучшего леса, а здесь лишь чахлые берёзки. Они даже в печь не годятся.

— У нас, на севере нашей провинции, тоже растут прелестные леса. Сосны до неба, ровные, как лучики света, — тут же возмутилась жрица.

Пока верхние эшелоны власти упражнялись в словесном поединке, Дима бесцеремонно разглядывал матушку Марту, и глаза его сами собой скосились на бубенцы, подвешенные на рогах. Такие бы на рыбалку, да на воткнутый в землю спиннинг прицепить. Серебряные колокольчики издалека слышно. И не ржавеют.

Тем временем жрица вдруг зажмурилась, демонстративно воздела руки к небу и тряхнула головой, отчего весь колокольно-рыбацкий набор единодушно известил о крупном улове.

— О, Шана, дай мне мудрости! О, Таурисса, дай сил. О, Сол, дай терпения. — Женщина выдержала театральную паузу, опустила глаза и продолжила более напористо: — Мне всё равно, какой именно лес вы будете искать, я взываю к вашему благоразумию. Нет, я требую вас отказаться от замысла! Я вас не пущу!

Генерал улыбнулся ещё шире.

— Не утруждайте себя. Пунцовый цвет лица вам не идёт, — мягко, но колюче-колюче протянул он, а затем спустился из повозки на землю и положил руку на плечо Борщёва. — Я прочитал ваше письмо. Моё дело продолжит мой племянник, Дмитрий. Но взамен прошу о содействии.

Дима собрался и выпрямился. Как говорится, маски сброшены. Из непонятного приближённого лица, которое могло быть и стряпчим, и эсквайром, да и вообще кем угодно, в прямо сейчас он стал официально вторым человеком после генерала.

Марта замерла, удивлённо приподняла брови и скосилась на капитана. Женщина не привыкла к тому, что ей надо скрывать свои помыслы, потому на лице отразилась целая гамма эмоций. И недоверие. И лёгкая, но при этом коварная улыбка. И облегчение, что не нужно будет больше бодаться с бароном. А затем жрица заново смерила Борщёва взглядом — уже с поправкой на новую информацию.

— Племянник, стало быть. Дмитрий, — проворковала она с лёгким прищуром и тут же продолжила: — И почему вы раньше не представили свету такого очаровательного юношу?

Дима был готов ко многому, но к откровенной лести — нет. Конечно, понятно, что это лесть, но как-то само собой нахлынуло смущение, а щёки запылали от прилива крови. В общем, жрица знала, куда бить.

— Он здесь недавно, братец попросил пристроить к делам, — проронил генерал.

— Странно, — прошептала жрица, — а мне показалось, я где-то уже видела этого юношу.

Настала очередь скрипнуть зубами генералу. Но он смолчал.

Жрица же вздохнула и сделала лёгкий поклон:

— Прошу прощения, ваша милость. Наверное, обозналась.

В очередной раз выдержав драматическую паузу, матушка Марта зазвенела бубенцами, повернула голову и властно обратилась к помощнице:

— Стефани, их милость попросила о содействии. Посему ты отправляешься с молодым бароном.

Помощница выпучила глаза и побледнела, словно ей объявили смертный приговор. Хотя, казалось, куда уж больше-то бледнеть, она и так бесцветная, как книжная моль.

Жрица же холодно посмотрела на Дмитрия:

— Это сестра Стефани. Обучена грамоте и счёту. Умеет обращаться с почтовыми соколами. Имеет толику благословения, чтоб противостоять мелкой нечисти и греховным соблазнам.

Дмитрий вздохнул, потому что даже самому тупому ежу понятно, что девчонка — доносчица. Но жрица была весьма уверена в том, что отказа от предложенной в виде монашки помощи не состоится, потому подхватила подол платья и важно пошла прочь.

И она права. Открыто ссориться с религиозными организациями — последняя глупость, которую можно совершить. Они могут быть очень мстительными и злопамятными. А ещё могут раскрутить в своих интересах маховик целой страны. Цепная реакция прокатится как ядерный взрыв. Знать. Орден. Гильдии магов. Простой люд. Все будут кипеть. Нет уж, лучше проверенная дипломатия долгих и упрямых бесед. А с сестрицей Стефани придётся обращаться, как с неопытным проверяющим. Благо, таких на своём веку Дима повидал очень много. В конце концов, Лукрецию тоже отправляли с Юрой как соглядатаю, и ведь подружились.

Дима натужно улыбнулся, вспоминая местный этикет. Кто старше в табеле о рангах монашка или бастард барона? Кто кому целует руку? Как её правильно приветствовать? Что можно говорить в её присутствии, а что нет.

— Господин, — раздался рядом голос, оборвав ход мыслей.

Дима повернулся. В десяти шагах от него стояла худющая девчушка лет пятнадцати. Платье серое, изрядно поношенное, длиной до колен и с рукавами до локтей. Коленки в синяках. Под платьем короткая рубаха-камиза с немного пыльным подолом. В качестве головного убора — простой деревянный ободок.

Дима вздохнул, вынул из кармана серебряную чешуйку и протянул девушке.

Но та поджала губы и глянула на монету, как на горькую пилюлю.

— Возьмите меня с собой. Я могу шить, мыть, стирать, ухаживать за скотом.

Дима, ещё не отошедший от новости про шпионку, без лишних церемоний бросил монетку под ноги девчонке. Мол, разговор окончен, ответ — нет. И без тебя хлопот хватает.

А девчонка вдруг нахмурилась и повела рукой, и монета, к огромному изумлению капитана, улетела в сторону, словно шайба после знатного удара клюшкой. Серебро звякнуло о стену трактира, где его тут же подобрали дети.

— Мне не нужны подачки, господин. Позвольте служить вам. Вы не пожалеете,