Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты знаешь, я никогда не сомневался в тебе и твоей преданности, — он посмотрел на меня. — Я знал, ты бы довел дело до конца, несмотря ни на что. Просто плюс в том, что она — горячая штучка, да?
Я почувствовал, как рука, обхватившая подлокотник, крепко вцепилась в кожу, а ногти впились в материал, когда меня охватило раздражение.
— Осторожнее, — прорычал я. Дмитрий посмотрел на меня и ухмыльнулся.
Черт, что со мной происходит?
Даже то, что мой брат так говорил об Амаре, отмечая, насколько она великолепна, вызывало во мне ревнивую ярость. Этому ублюдку нравилось влезать мне в душу.
Я снова перевел взгляд на Кирилла. Он потягивал водку, время от времени поднимая руку, чтобы потереть шею. Но ему хватало ума не смотреть в мою сторону. Я все еще кипел от его слов, готовый снова сорваться с катушек при малейшей провокации.
— Мне нужно убираться отсюда, — я резко встал и посмотрел на Дмитрия, заметив, что он уже наблюдает за мной.
— Это твоя вечеринка, а ты собираешься просто встать и уйти?
Хотя брат и спрашивал меня, его тон говорил о том, что ему абсолютно все равно, буду я здесь или нет.
Я промолчал, и он протянул руку. Я хлопнул своей ладонью по его, сказав, что поговорю с ним позже, а затем направился к выходу. Я чувствовал, как закипает моя кровь, агрессия все еще бурлила в моих венах после того, как я не только услышал, как Дмитрий говорил о том, какая горячая у меня невеста, но и из-за дерьма с Кириллом, из-за стресса в Братве, и из-за гребаного дерьма, которое все еще гложет меня из-за отца Амары.
Я знал — Амара боится Марко. Я видел по ее взгляду, как она смотрит на него, по робкому поведению, которое было присуще ее матери и сестре. Этому их научил страх.
А я не хотел, чтобы моя будущая жена боялась. Мне нужен был кто-то, кто был бы так же силен, как я, кто стоял бы рядом со мной и смотрел, как я сжигаю город дотла и подсчитываю трупы, лежащие у наших ног.
И я чувствовал — ощущал — в ней это есть. Мне просто нужно было вывести ее на свет, дать понять, что даже темноты не нужно бояться, если ею управляешь.
Не обращая внимания на всех, я вышел из подсобки, повернул налево, закрыв за собой дверь, и направился к черному ходу, который вел в переулок за клубом.
Я толкнул засов на двери и вышел наружу, раздался гулкий удар, отразившийся от кирпичного здания позади меня. На задней аллее клуба стояли мусорные контейнеры, два почти перегоревших уличных фонаря, по одному на каждом углу, и ограда из цепей, протянувшаяся по всей длине здания впереди.
Мусор вывезли еще в начале недели, но в воздухе еще витал запах гниения в сочетании с моторным маслом, автомобильными выхлопами и терпким ароматом, напоминающим запах крови.
Я прислонился к зданию и достал из кармана куртки сигарету. Нахмурившись, я уставился на белую палочку. Мне действительно нужно было завязать с этим дерьмом. Но поскольку мой организм находился в состоянии стресса, а мой член проявлял внимание только к одной особе женского пола, к которой я еще не мог прикоснуться, единственной разрядкой, которую я мог найти, был этот маленький ублюдок.
Я зажал сигарету между губами, достал свою «зиппо» и зажег ее. Сделав длинную затяжку, кончик сигареты засветился ярко-оранжевым светом, я убрал зажигалку в карман и прислонился головой к зданию, глядя в залитое городскими огнями небо.
Закрыв глаза, я сделал еще одну глубокую затяжку и поднял свободную руку, чтобы провести ею по челюсти — щетина на щеке царапала ладонь. Когда я выдохнул и открыл глаза, все вокруг вернулось на круги своя.
Я уже собирался сделать последнюю затяжку, чтобы вернуться обратно, когда услышал звук чего-то громкого, ударившегося об один из мусорных контейнеров. Все мое тело напряглось, мышцы сжались. Я медленно выпрямился у кирпичной стены, выпустил сигарету из пальцев и затушил ее каблуком ботинка.
Я направил взгляд в сторону звука и несколько секунд контролировал дыхание, стараясь сохранять спокойствие и ровный ритм. А потом просто прислушался.
Я мог бы отмахнуться от этого, как от того дерьма, которое изо дня в день происходит в этом поганом городе. Убийства, нападения, незаконные сделки и прочее унизительное, мерзкое дерьмо. Но что-то не давало покоя, и когда я услышал тихое женское хныканье с другой стороны мусорного контейнера, расположенного по диагонали от того места, где я стоял, то почувствовал, как мои руки сжались в кулаки по бокам.
Во мне уже бурлил гнев, копилась энергия, нарастала агрессия от всего того дерьма, с которым я столкнулся за последний месяц. И эта агрессия только усиливалась во мне, чем дольше я позволял ей бурлить и кипеть. Мне нужен был выход. И когда я услышал отчетливый звук чьих-то ударов, то понял, что нашел его.
Я начал пробираться к тому месту, откуда доносился звук, и все яснее различал тихие женские мольбы и грубые мужские требования.
Его голос звучал невнятно, а звук его руки, бьющей, без сомнения, по ее лицу, становился все громче и громче, заставляя мой гнев выходить на первый план.
Все, что я могла представить, — это как Марко обращается с Амарой подобным образом, жестоко наказывает ее, заставляя подчиняться его правилам, его законам.
Кровь бурлила в моих венах, ногти впивались в ладони с такой силой, что я знал, что прорвал кожу. Грудь вздымалась и опускалась, потребность пустить кровь, сделать кому-то больно наполняла меня, подобно свирепому зверю, готовому вырваться из меня, ободрать кожу, вырваться на свободу.
Чтобы сохранить остатки здравомыслия, нужно было выплеснуть эту ярость из себя. Ведь если я этого не сделаю, она продолжит расти и разрастаться внутри. Я буду слишком опасен, чтобы находиться рядом с Амарой, слишком непостоянен. Я уже отчаянно хотел ее, жаждал ее, мучился и безумно нуждался в ней.
Я был бомбой замедленного действия, и мне нужно было подтолкнуть ее к детонации.
Ей не нужно было видеть эту сторону меня, ту, которая возбуждалась в предвкушении боли и смерти, насилия и крови. Но как бы мне ни хотелось быть с ней нежным и милым, как она того заслуживала, я знал, что это тоже
