– Это твой дом? – спросил он, указал на хижину и повторил: – Дом?

– Дом, – согласилась Аби и спохватилась: – Заходи, пока ты здесь живешь, это и твой дом тоже.

Хиджу, конечно, слов ее не понял, но последовал за девочкой внутрь. Убранство хижины поразило его. Здесь не было самых обычных и необходимых вещей: орудий для работы, посуды для приготовления пищи, снастей для ловли рыбы или охоты, даже ни одного ножа. Не было предметов обстановки – лишь простая лежанка, покрытая травой, да плетеная циновка, на которой красовались аккуратно разложенные фрукты, кокосовые плошки с орехами и кувшин из засушенной тыквы. Но при этом у стены стоял искусной работы резной ларец, тут и там поблескивали небрежно разбросанные ценные украшения и безделушки, а лежанка была застлана покрывалами, расшитыми шелком.

– Откуда у тебя все это? – удивленно спросил Хиджу, поднимая с земли золотое ожерелье с разноцветными камнями. Он даже не представлял, сколько мер риса оно могло бы стоить.

– Нравится? Я бы подарила его тебе, но оно не мое. Но пока ты здесь, оно твое, а потом я попрошу Наго, и он наверняка разрешит отдать тебе все, что захочешь, насовсем.

Она забрала драгоценность из рук Хиджу, и он хотел было извиниться за то, что взял ее вещь, но Аби придвинулась ближе и надела ожерелье ему на шею. На мгновение он ощутил касание ее тоненьких пальцев и пряди золотистых волос, щекотно скользнувшей по руке, почувствовал исходящий от ее тела запах, легкий, непохожий на привычные запахи других людей, одновременно свежий и теплый. Она тут же отстранилась, но кожа сохранила ощущение ее прикосновения, как послевкусие спелого фрукта.

До сего момента Хиджу почти не обращал внимания на девочек, за исключением, разве что, своей подружки Мелати, но между ней и Гунтуром он не делал особых различий. Другие девчонки были для него чем-то привычным, но совершенно не интересным, такой же частью секахи, как старики, младенцы или кошки, да и с кошками, пожалуй, ему гораздо больше нравилось возиться. Опережая сверстников в ловкости и сообразительности, Хиджу был настолько увлечен своими мечтами и стремлениями, что интерес к другому полу еще не просыпался в нем, хотя остальные мальчики уже начинали посматривать на вчерашних подружек иначе, ощущая пока необъяснимую, но явную и притягательную их непохожесть на себя и друзей.

Но сейчас, пережив странные и пугающие события, оставшись брошенным на запретном острове, он вдруг увидел совсем особенную, не такую, как другие, девочку. Она нравилась ему, но это не было похоже на дружескую симпатию, которую он испытывал к Мелати, или родственную любовь к сестрам. Абигаэл, пусть и не выглядела намного младше, казалась ему уязвимой и хрупкой, как цветок. Но в то же время рядом с ней он испытывал странную робость, хотя не боялся ни демонов, ни драконов.

– Теперь ты похож на туземного принца, – сказала Аби, довольно глядя на украшенного массивным ожерельем Хиджу.

Ей было интересно с Наго, она успела его полюбить за это время, но все же он был взрослым и оставался им, даже принимая облик юноши. Когда рядом оказался Хиджу, Аби неосознанно потянуло к нему. Она соскучилась по разговорам с другими детьми, играм с ними, дружбе, не такой, как с Наго, а на равных. К тому же необычность Хиджу будоражила любопытство – ей хотелось узнать о нем хоть что-нибудь, а невозможность понять друг друга лишь усиливала это стремление.

Остаток дня Аби провела, знакомя Хиджу со своим нехитрым бытом. Она показала ему все свои сокровища, и, хотя мальчика не интересовали побрякушки, ему нравилось слушать, как она что-то рассказывает, пытаться угадать, о чем она говорит. Когда ему удавалось, он объяснял это на своем языке, и Аби старалась запоминать слова, повторяя и смешно коверкая. Она показала сад и дорогу к пляжу, съедобные плоды и те, пробовать которые не следует, не догадываясь, что Хиджу знает об окружавшем их мире гораздо больше нее самой. Ей хотелось, чтобы ему было здесь хорошо, чтобы в его глазах больше не появлялась та тоска, с которой он смотрел на безлюдный пляж и море, пустое до самого горизонта.

– Ты обязательно вернешься домой, – говорила она, стараясь не думать при этом о своем далеком доме. – Наго что-нибудь придумает. Потерпи немножко.

Хиджу догадывался по ласковой интонации, что говорит она что-то очень хорошее, и улыбался в ответ.

Наго явился, когда настала ночь, и дети крепко уснули, утомленные волнениями прошедшего дня. Приняв человеческое обличье, он сидел в хижине и задумчиво разглядывал их. Аби спала на обычном месте, подложив ладони под щеку. Хиджу завернулся в одно из покрывал и устроился рядом на полу. Наго посмотрел на него с неприязнью. Мальчишке было здесь не место, он не внушал и десятой доли того трепетного отношения, какое Наго испытывал к Абигаэл. Разве мог этот сорванец сравниться с очаровательной и послушной девчушкой? Выражение его лица оставалось дерзким, будто он и во сне замышлял очередную глупую выходку. Даже пахло от него по-другому: от белокурых локонов Аби исходил нежный, приятный запах, словно они всегда были нагреты солнцем, даже когда стояло ненастье. Мальчишка же насквозь пропах водорослями и солью, казалось, что в венах его вместо крови течет морская вода.

«Тебе же будет лучше, если твои сородичи окажутся не слишком трусливы и придут совершить по тебе молитвы», – думал Наго, глядя на безмятежно сопевшего Хиджу. Дракон знал, что у людей приняты поминальные обряды на сорок девятый день после смерти, и рассчитывал, что родные Хиджу вернутся на остров. Будь его воля, Наго ни дня не позволил бы мальчику задержаться на своей земле, но сердце его было не настолько жестоко, чтобы велить выгнать ребенка вникуда.

– Ладно, раз уж так вышло, оставайся, – тихо произнес Наго. – Ровно сорок девять дней и ни днем больше. Если своему племени ты окажешься не нужен, то мне тем более.

И Хиджу остался на острове, ничего не подозревая ни о драконе, ни об отведенном им сроке. Уже на следующий день он не смог усидеть на месте – как ни прекрасен был сад, хотелось что-то делать. Исследовать остров. Быть может, придумать, как построить нечто вроде лодки и вернуться домой. Но больше всего его тянуло на берег, к морю. Вся его жизнь проходила на воде, и находиться столько времени на суше было неуютно и странно.

Аби сначала пыталась удержать Хиджу, помня – Наго не любит, когда она уходит далеко от дома без разрешения. Но ей и самой очень хотелось побродить по острову вместе с Хиджу. Она знала, что ни одно из живущих здесь существ не угрожает ей – казалось, весь остров послушен своему хозяину и по его велению заботится о гостье. К тому же Аби чувствовала: этот мальчишка сумеет постоять и за себя, и за нее. Да и Наго не появлялся, если повезет, он и не узнает.

Она сопротивлялась недолго и позволила себя увести на берег, где спокойное море невысокими волнами набегало на белоснежный песок, и так приятно было любоваться им, сидя в тени пальм. Аби подумала, что надо бы сводить гостя на дальний пляж, туда, где песок красивого розового цвета. Наверняка ему понравится! 

Но Хиджу вовсе не желал сидеть под пальмами. Он немедленно направился в воду, зовя Аби за собой. Девочка тоже была не прочь искупаться, но раздеваться перед ним, конечно, нельзя. И вместо того, чтобы броситься в волны с разбега, резвясь и разбрасывая брызги, она аккуратно зашла, не снимая саронга, который промок и сковывал движения. Хиджу удивился — он не привык стесняться наготы. Проводя в море большую часть дня, люди племени частенько ограничивались набедренной повязкой — не нырять же в одежде. Даже взрослые женщины могли свободно ходить с неприкрытой грудью. А эта девочка мало того, что заворачивалась до самых плеч в слишком большой для нее саронг, так еще и в воду в нем полезла.