– Ты чего это? – изумился Батенин.

– Вы прекращайте лаяться… То есть ругаться. Достали своими воплями. Все, проехали… Закрыта тема, и Кочину этому огромное спасибо. Ты бы, отец, лично сходил к нему. Поблагодарил.

– С чего… – завелся опять Батенин.

– С того, что виноват. Я знал это. Еще потому, что Мишка опять мочится в постель… От нервов… А лет ему немало… Ваш младший сын не спит уже какой месяц, а вы заняты черт знает чем. Мишка кричит опять во сне. Его обзывают… И меня тоже… Но мне по фигу… А вот он психует… Он у вас уродом станет так… Все. Теперь в доме будет тихо…

Сергей повернулся и вышел. В кухне повисла тишина. В этот момент Егор Батенин, злой, черствый самодур, вдруг понял, что перестал быть хозяином в собственном доме. Хозяином стал этот мальчишка пятнадцати лет. Его сын, которого он учил хозяйничать, экономить, которому мечтал оставить свой большой дом, участок в двадцать соток и часть картофельного поля за рекой. И которого хотел пристроить водителем к одному состоятельному человеку.

– Что ты, собственно, против отца имеешь? – запоздало прокричал Батенин.

– Ничего. Я хочу, чтобы в доме было спокойно. Хочу, чтобы Мишка перестал психовать. И еще, раз уж заговорили. Я в институт пойду после школы. Это я тебе заранее говорю, чтобы ты потом не орал.

– Какой институт? – вышла из кухни Людмила. – У нас денег не хватит… Надо столько всего сделать. Вон, забор высокий ставить… Тот, который с Кочиными.

– Это еще зачем? – удивился Сергей.

– Я обещала, что никогда с ними не пересечемся, не заговорим. И вообще. Нас для них нет. Так, отныне пустое место.

И, не удержавшись, чтобы то ли мужа уколоть, то ли от внутренней зависти, добавила:

– У них все богато. Земли теперь много. Дом с пристройками. Все в цветах…

– Так и сказал? – перебил ее сын. – Чтобы никогда не общались и не пересекались?

– Да, сынок, так и сказал… – вздохнула Людмила.

Сын молча повернулся и скрылся в своей комнате, со всей дури хлопнув дверью.

Батенины-старшие переглянулись. В их доме, в их жизни продолжали происходить события, значение которых они пока понять не могли.

Батенины были богатыми. Вернее, зажиточными. У них был большой благоустроенный дом, большой участок. Они держали живность – утки и гуси Батенина перед Рождеством расходились на ура. Еще Людмила делала паштеты из птицы. Конечно, не фуа-гра, но тоже вкусные. Паштеты заказывали на торжественные застолья. В урожайные годы они на одинцовском рынке продавали ягоду и яблоки. Официально Батетин работал в местном энергетическом управлении – следил за сетями, ликвидировал аварии. Жену Людмилу на работу не выпускал. Во-первых, хозяйство требовало глаз и рук, а во-вторых, росли сыновья. И если Сергей с раннего детства был самостоятельным и решительным, младший Мишка рос болезненным ребенком. «Совсем не деревенским», как однажды сказал про него районный врач, намекая на свежий воздух, молоко из-под коровы и прочие деревенские преимущества. Людмила долго не говорила невнимательному Батенину, что проблема у сына не с физическим здоровьем, а с «нервами». Мальчик был плаксивым, тихим и нерешительным. Он пугался самых обычных вещей – громкой музыки, голосов, шумных игр. Людмила разрывалась между хозяйством и детьми. Те исследования и то лечение, которые рекомендовали специалисты, они с Мишкой полностью не прошли. Хорошо, что старший брат был спокойным и заботливым. В компании с ним младший становился обычным ребенком. Потихоньку Батенин-старший махнул рукой и все ставки сделал на старшего.

Рублевские и околорублевские места имеют некое своеобразие. Местное население – все коренные жители Раздоров, Ильинского, Ромашкова и прочих старинных мест – давно не работают на фермах или иных хозяйствах. Большая часть обитателей поселков и деревень – это тот самый персонал, который обеспечивает комфорт обитателям вилл и загородных резиденций. И в то же время зачастую они же обладают весьма приличным благосостоянием. Источник его не только тяжелый труд, но и стоимость земли, на которой стоят дома, построенные еще отцами и дедами. Продав часть участка, можно запросто стать миллионером. Батенин в свое время так и поступил. Он продал участок, на котором три поколения его семьи сажали картошку. На вырученные деньги он поставил дом, купил для себя и жены первые солидные машины. Жили они в достатке, ездили в отпуск на море в далекие края, и, по словам знаменских кумушек, у Людмилы было не меньше трех норковых шуб. Впрочем, Батенин любил всем напоминать, что он человек деревенский, не чурается грязной и простой работы. Поэтому он мог собственноручно картинно разбрасывать навоз на грядки или поручить сыновьям набрать к обеду грибов в лесу. В семье он любил говорить:

– Наша земля нас прокормит. Но не так, как кормила отца моего. Сергей вырастет, все ему оставлю. Мишке только дом поставлю небольшой. А нужны будут деньги – отрежут кусок, продадут. Здесь всегда будет дорого жить.

– Ребята учиться должны, – вздыхала жена.

– Ой, да ладно, я им столько оставлю, что и без учебы будут жить хорошо! – отмахивался он. И это была не поза, это было убеждение.

И вот сегодня старший объявляет, что хочет поступать в институт. Для Батенина это был не удар по его принципиальным убеждениям, а факт непослушания, и это было серьезнее, чем принципы. Теперь, когда его репутация в обществе была подмочена историей с выстрелом, он больше всего боялся потери авторитета в семье.

Поэтому он решительно встал и направился в комнату к сыну.

– Это ты чего вздумал? А кто здесь управляться будет? – спросил он с порога. Спросил и осекся – сын смотрел в окно. А в окне виднелся большой зеленый двор Кочиных. Было видно, как дочь соседа копается на грядке, ее отец ходит по дорожке, разговаривая по мобильнику. Вдалеке рабочие укладывали плитку на прикупленном участке. Из окна виднелась вся жизнь соседней семьи. «Так вот откуда ветер дует!» – подумал Батенин. Он понял, что с этим соседством уже ничего нельзя поделать.

Сергей Батенин только внешне был похож на отца. Такой же крепкий, коренастый, с темными волосами и голубыми глазами. На этом сходство заканчивалось. По своему характеру он не был похож ни на мать, ни на отца. Спокойный, вдумчивый, с поистине мудрым терпением. Наверное, на характер повлияло то, что ему пришлось возиться с маленьким братом. И кроме любви к нему, была еще и жалость, и понимание того, что только ласка и спокойствие помогут мальчику. Родители же в силу привычки только пугали Мишку своими громкими разборками.

В их доме почти не было книг. Людмила читала дешевые романы в мягких обложках, Батенин ничего не читал – он любил телевизор. А Сергей Батенин стал одним из самых активных читателей знаменской библиотеки. И опять помог младший брат Мишка. Мишка становился обычным мальчиком, когда ему читали. То ли звук голоса его успокаивал, то ли сюжет завораживал, но мальчик переставал плакать и капризничать. Потихоньку Сергей стал брать книги не только для брата, но и для себя. Начало было положено Фенимором Купером, а потом пошло-поехало, и чтение стало любимым времяпрепровождением. В школе Батенин учился так себе. И только года полтора назад он удивил учителей и одноклассников – в четверти не стало троек, а по некоторым предметам были твердые пятерки. На все вопросы и даже насмешки он ничего не отвечал, справедливо считая, что оценки – это сугубо личный вопрос. В семье не заметили перемен: не вызывали в школу – и слава богу.