– Эти пункты должны быть зеркальны, вы понимаете, – кричала мне их предыдущий юрист Валя, – зеркальны! Мы не можем прыгнуть из одной клетки в другую, поменьше…

– Спокойней, Валя, – успокаивал ее главный по проекту с их стороны Владислав Михайлов. – Поспокойней. Не в суде…

– Подпишем этот вариант – окажемся в суде! Сам туда и пойдешь! А я тебе напомню про сегодняшний день…

Мне все это не казалось таким критичным. Я настаивал на своей редакции этих пунктов, думая о финансовой безопасности фирмы и о некоторых репутационных моментах. Контракт был для меня не ключевым, но все-таки достаточно важным, поэтому я, прыгая туда-сюда, пытался донести свою позицию в первую очередь до их руководства, понимая, что с юристами бодаться бесполезно.

Теперь со мной воевал новый юрист, которого по смешной случайности тоже звали Валей. Твердил о неизбежном ущербе в случае согласования нашей редакции договора. И его слушали. В середине июля по графику строительства должны были начаться поставки, и у них был запасной вариант, готовый на любые условия. Они знали, что я об этом знал. На бумажные дела времени оставалось недели полторы.

В шесть вечера среды мы завершили очередной виток так называемого согласования. Следующую встречу запланировали на утро понедельника. И я решил махнуть на дачу. Заехал в садик за Мишкой и за ужином начал согласование вопроса с мальцом:

– Есть предложение. Завтра с утра вместо садика поедем на дачу. К маме и Соне.

– А как же садик?

– В понедельник пойдешь.

– А Егор завтра обещал принести трансформеров…

Спорить с пятилетним сыном – сложнее, чем со всей юридической службой генерального подрядчика. Действительно, ему интересно в садике, там друзья и игры. Завтра по расписанию – бассейн и дзюдо…

– А ты зато завтра поспишь до упора, встанешь, позавтракаем – и в машинку…

– Не хочу. Хочу в садик.

– Покупаешься в озере. Половим рыбку. В футбол погоняем.

Мишка задумался.

– Не… Лучше в садик. Егор принесет паровоз-трансформер.

Упертый парень.

– Слушай, – говорю, – а хочешь посмотреть на настоящий паровоз? Поедем на электричке. Такой поезд. Там тебе будет и паровоз, и трансформер.

Задумался. И через секунду:

– Только я возьму с собой лук.

– Заметано!

Сам я давненько не пользовался электричками и полез в Сеть изучать расписание.

В четверг утром народу на вокзале было немного. Мы подъехали чуть раньше. Я показал Мишке электровоз, и он, вспомнив поезда из мультиков, сказал, что настоящий поезд лучше нарисованного. Сели внутрь. Тронулись. Сын был в хорошем настроении, и я решил расспросить его про садик:

– Как у тебя дела? На дзюдо все получается?

Естественно, я все и так знал от воспитателей и тренеров, но просто хотелось поговорить.

– Да, – прозвучал лаконичный ответ.

– Прям все-все?

– Да.

– Нравится?

– Да.

– А как на танцах?

– Хорошо. Только подскоки не получались.

– Как это?

Он вскочил с места и показал. Шаги в прыжках. Сначала левой, потом правой, и так по кругу.

– И что? Маргарита Владимировна научила?

– Не, я сам. О, пап, смотри, динозавр! – отвлекся Миша, показывая мне пальцем в окно. Там среди гаражей действительно шла какая-то движуха, похожая на мезозой. Мы проезжали Ланскую.

– Да, – согласился я. – Большой. Так как ты научился?

– Сначала не получилось. Маргарита Владимировна посадила меня на скамейку смотреть. Потом снова не получилось. А когда ложились спать днем, я вспоминал, как это делать. Думал, как будто делаю. И на руках попробовал. Вот так.

И он показал мне, как делать подскоки пальцами. Как будто это ножки. Правой, левой.

– И получилось?

– Да. Проснулся и в коридоре попробовал. Раз-два. Как будто всегда умел.

– Маргарите Владимировне показывал?

– Да.

– Похвалила?

– Да.

– Вот это круто! – сказал я, задумавшись. – Молодец.

– О, еще динозавры, смотри! – Миша показывал вглубь Гладышевского заказника, который проносился за окном.

– Точно, – засмеялся я. – Видимо, потому вся эта территория считается особо охраняемой зоной. И не подлежит приватизации.

– Что ты сказал? – переспросил сын серьезно

– Не обращай внимания, так, ляпнул…

Всю пятницу я не находил себе места. Не мог понять, почему.

К вечеру заморосил дождь. Дети уже уснули, а я, идя от озера к дому, заглянул в беседку, где с бокалом вина и книжкой сидела жена. Забрался в беседку и сам. Слово за слово, рассказал ей историю про Мишку.

– Да я знаю, – с улыбкой ответила жена. – Мне Маргарита звонила. А он сказал тебе, что она предложила ему танец без прыжков?

– Нет, – удивился я.

– Говорит, встань сзади с Васей. Там только фигуры. Прыгать не нужно. А он отказался. Сказал, научусь. И тогда она посадила его на скамейку.

– Интересненько…

– Говорит – вначале вообще не получалось.

– Ну, тем слаще победа.

Внутри все что-то дергало. Что? Всю субботу ходил сам не свой. А в воскресенье ближе к обеду понял. Мишка придумал замечательный подход: как сделать так, чтобы получилось то, что раньше не получалось. Для него – подскоки. Для меня – контракт с москвичами на моих условиях. Не идти на компромисс.

Я закрыл глаза и включил воображение. Никаких картин не появилось. Видел, будто я скачу вокруг их юристов. Правой, левой. От радости, подумал я, из-за только что подписанного контракта. Веселуха.

Настоящая веселуха началась в понедельник. Их сторона перенесла встречу на четыре, а в обед мне позвонил их генеральный Петр Иванович и спросил, что за балаган происходит с поставками труб. Мы немного знали друг друга: он раньше работал в структуре, для которой я выполнял некоторые услуги. Петр Иванович выслушал мою позицию по всем пунктам разногласий и чуть помолчал. Потом прохрипел в трубку:

– Знаешь чего. Я тебя наберу чуть позже.

И повесил трубку. Был он очень быстрым и деятельным, и я думал, что звонок последует минут через десять. А он позвонил через пять:

– Да, слушай, там юристы молодые, отрабатывают… По трем позициям – согласен с твоей редакцией. По четвертой – там порядок оплаты, новая финансовая политика акционеров. Здесь ничего сделать не смогу. В принципе, позиция лояльная. В течение семи дней после подписания акта – это нормально.