– Нет, эта версия отпадает.

Но проверить ее стоит, не зря же Ката примчалась в институт и опозорилась по полной программе перед краснолицым Сухаревым.

Иван Додиков болел весьма оригинально. Полагая, что застанет физика с перевязанным горлом и осунувшимся лицом, Ката лицезрела розовощекого симпатичного мужчину, облаченного в дорогой спортивный костюм. Вид у Додикова был самый что ни на есть здоровый.

Расплывшись в улыбке, он приветливо поздоровался с Катой, не замедлив задать вопрос:

– Вы из какой группы?

– Я не студентка.

– Ясный перец, какая из вас студентка. К чьей группе, спрашиваю, примыкаете?

– В каком плане?

– Новенькая, что ли?

Ката решила брать быка за рога:

– Иван, вам знакома женщина по имени Беляна Фешева?

Додиков вытянул губы трубочкой:

– Конечно, знакома.

– Уже хорошо. Вы в курсе, что у нее растет сын?

– Естественно.

– А когда последний раз вы видели Беляну?

Иван Иванович почесал затылок:

– Больше года назад.

Копейкина пошатнулась:

– Я так и думала. Все ложь.

– Смотрите, в обморок не грохнитесь, – Иван побежал в кухню. – Возьмите, выпейте.

От протянутого стакана воды Ката отказалась.

– Беляны с сыном нет дома. Вчера в разговоре с подругой Фешева заверила ее, что перебралась с Сашей к вам.

– Ко мне? Да быть такого не может. С чего вдруг?

– Вот и я хотела бы узнать, с чего вдруг понадобилось прибегать к подобному вранью.

Взяв Додикова за руку, Катка с мольбой в голосе попросила:

– Иван, вы можете рассказать о своей связи с Беляной? Почему вы расстались, почему не виделись с сыном?

У Додикова ожил сотовый.

– О’кей! – заголосил он в трубку. – У меня тоже все готово. Лады, выхожу.

Натянув куртку, Иван обратился к Катке, не стесняясь, перешел на «ты»:

– Предлагаю заключить сделку. Ты все узнаешь о наших отношениях с Беляной, а взамен окажешь нам услугу. Идет?

– Кому вам?

– Добрым людям, – усмехнулся Додиков.

– Но…

– Погодь здесь, – он забежал в комнату, а минуту спустя появился в прихожей, держа в руках громкоговоритель.

– Спускаемся вниз, нас уже ждут.

Не дав Катке вымолвить ни звука, Иван продолжал вещать:

– Нам люди позарез нужны. Чем больше нас будет, тем большего эффекта достигнет мероприятие. Днем в основном все на работе, поэтому твой приезд как нельзя кстати.

– Куда ты меня тащишь?

– Увидишь. Не дрейфь, управимся за пару часов. Безопасность гарантирую.

У соседнего подъезда собралась группа людей. Среди них были и пенсионеры, и молодежь, и люди среднего возраста. Большинство держали в руках плакаты. Присоединившись к голосящему люду, Додиков возвестил:

– Можем идти.

– Народу маловато, – выкрикнула полная дама с плакатом «Дайте нам тишину!».

– Ничего, мы их нахрапом возьмем.

– Товарищи жильцы, – загрохотала тощая бабка, – помните, надо быть поактивнее. Кричите громче и стойте до победного конца.

Ката тронула Ивана за плечо:

– Что здесь происходит?

– Ой, у тебя ж плаката нет! Ща исправим. Эй, Ромка, дай один транспарант!

Протянув Копейкиной плакат «Мы хотим жить нормально», Додиков смешался с толпой.

Люди двинулись к стоящему метрах в ста от дома серому двухэтажному зданию.

Два охранника – не обращая внимания на шествующих – продолжили спокойно стоять у металлической двери.

Иван гаркнул в громкоговоритель:

– Не надо стоять кучей, разойдитесь.

Мужик в вязаной шапке вытянул руки вверх.

И началось.

Топая взад-вперед, все заголосили. Со всех сторон слышалось:

– Убирайтесь подобру-поздорову!

– Мы не будем терпеть произвол!

– Дойдем до президента!

– Выкурим незваных гостей!

Иван надрывал связки, подбадривая демонстрантов.

– Чего мы хотим? – орал он.

– Чтобы они убрались! – отвечала толпа.

– Когда мы этого хотим?

– Немедленно!

Катарина обратилась к той самой старухе, которая призывала всех быть поактивнее.

– Простите, вы можете…

– Ти-ши-на! Ти-ши-на! – сканировала бабка, не слыша слов Копейкиной.

– Извините…

– По-кой! По-кой! – не унималась пенсионерка.

– Я к вам обращаюсь! – завопила Катка.

Бабка остановилась:

– Не ори, я не глухая.

– Что здесь творится?

– Как что? Пытаемся бороться с несправедливостью!

– А можно поконкретней?

– Они во всем виноваты, – она кивнула в сторону здания. – Оккупировали наш район, а нам житья от них нет.

– Кто они? – Ката не заметила на здании ни одной вывески.

– Собаки страшные, вот кто! – выпалила бабуся. – Все ночи напролет лают, визжат – спасу нет.

– Скоро с телевидения подъедут? – спросила высокая брюнетка, подлетев к бабке.

– С минуты на минуту должны.

– С телевидения? – Катке поплохело.

– Ага. Ванечка наш постарался. Пущай этих иродов по телевизору покажут. Посмотрим тогда, чья возьмет.

– Чего мы хотим? – вошел в раж Додиков.

– Тишины и покоя!

– Когда мы этого хотим?

– Сию минуту!

Копейкина планировала отойти в сторонку, но жилистый дядька набросился на нее с упреками:

– Почему стоишь как засватанная? Быстро присоединяйся к коллективу.

По его лицу Ката поняла – с ним лучше не спорить. Дабы мужик от нее отстал, она набрала в легкие побольше воздуха и выдала:

– Дайте людям тишину! Убирайтесь вон! Мы вас ненавидим!

– Молоток, – ободрил жилистый. – Так держать.

Как только он отбежал, Ката достала платок и вытерла вспотевшее лицо. Наиглупейшая ситуация. Она с плакатом в руках стоит неизвестно где и митингует неизвестно почему. Смешно.

И тут бабка, которая вопила громче, чем Додиков по громкоговорителю, залилась новой песнью: