– Ну, так ты же вырастешь. А пока отрабатывай прыгучесть, – порекомендовала ему наставница. – Старайся каждый раз подпрыгнуть как можно выше.

– Давай представим, что ты уже вырос, – сказал Ник, подхватив ребенка на руки. – Как ты забросишь мяч, следуя рекомендациям своего тренера?

Ник, крепко удерживая Бобби, сымитировал прыжок, и мяч послушно перемахнул через край кольца и скользнул в сетку корзины.

– Получилось, – не веря своей удаче, пробормотал мальчик.

– Иначе и быть не могло. Теперь ты владеешь секретом мастера, – объявил Николас, кивнув на Каролин.

– А можно еще раз? – попросил Бобби.

– Хоть сто раз, – отозвался мужчина. – Предлагаю посоревноваться с самой мисс Дафф.

– А давай! – приняла вызов Каролин.

– Ух ты! Совсем как настоящий спорт! – воскликнул мальчишка, удобно устроившись на плече у Ника.

Каролин не упускала свою подачу, приближаясь к кольцу, и неизменно забрасывала мяч. Она стремилась разубедить маленького скептика в том, что девчонки слабы в спорте.

– Каролин, а вы все еще играете со своим папой? – спросил мальчик.

– Нет… – ответила Каролин. – Нет, – добавила она, отдышавшись и подойдя к Нику и Бобби ближе, а затем шепотом призналась, глядя мальчику в глаза: – Моего папу убили, когда мне было девять. Так что я давно уже ни с кем ни во что не играю. – Она хмуро покосилась на своего бывшего мужа.

Бобби закусил губу. Он молчал, но потом выпалил одним махом:

– Плохой дядька ранил моего папочку. Из-за этого мой папочка умер. Он на небесах сейчас и смотрит за мной, чтобы у меня все было хорошо, как мамочка говорит. А за моей мамочкой никто не смотрит, поэтому она снова в больнице. А бабушка совсем старенькая уже. И мне сказали, что я не могу поехать к бабушке. А еще я знаю, что моей мамочки скоро не станет. Она уйдет на небеса к моему папе. И тогда меня заставят жить с чужими. А я не хочу с чужими, мисс Дафф. Я боюсь! – залился слезами маленький Бобби Лестер.

Джин Клейн из социальной службы встретила их вечером. Бобби, захлебываясь, рассказал о том, как провел день, и закончил словами:

– А можно мы завтра снова пойдем на аттракционы?

– Настолько мне известно, завтра аттракционы едут в другой город, – разочаровала его Джин. – Но, уверена, твои опекуны что-нибудь обязательно придумают, чтобы ты не скучал.

– Жаль. Мне так понравилось на фестивале! Ник с вызовом посмотрел на Каролин.

– Бобби, – сказал он, – почему ты не скажешь Джин, что выиграл зеркальце в рамочке?

– Молодец, Бобби! Как тебе это удалось?

– Я стрелял дротиками по воздушным шарам и попал три раза, – с гордостью отчитался мальчик.

– А ты, оказывается, меткий парень. Я постараюсь это запомнить. Мы обязательно как-нибудь устроим состязание на меткость среди твоих сверстников. И, быть может, ты станешь победителем.

– Я постараюсь, Джин. Я буду тренироваться, – пообещал мальчуган.

– А теперь попрощайся со своими опекунами до завтра. Вы уже решили, куда отправитесь?

– Это несложно, – проговорил Ник. – Мы пойдем туда, где ожидаются самые интересные торжества по случаю Дня независимости, а вечером вместе со всеми будем наблюдать праздничный салют. – Николас положил ладонь на голову мальчика, который ласково прижался к нему. – Обещаю, Бобби, завтра тебя ждет не менее интересный день, чем сегодня.

– Обещаешь? – тихо спросил Бобби, подняв на него глаза.

– Да, – кивнул Ник. – А ты что ж, сомневаешься? Ты не веришь слову Николаса Гилберта?

– Просто… Иногда взрослые обещают… – пробормотал себе под нос мальчик.

– И не выполняют свои обещания. Ты это хотел сказать? – присев напротив него на корточки, спросил Ник. – Так вот, Бобби, мы с Каролин вместе обещаем тебе, что завтра нас всех ждет незабываемый день. И если вдруг по какой-то непредвиденной причине один из нас не сможет быть с тобой, то другой придет обязательно. И ни о чем не тревожься, малыш! – твердо проговорил он.

Каролин с трудом кивнула. Она еле сдерживала слезы, готовые излиться в любой момент.

– Прощайся, Бобби. Я должна отвести тебя к твоей маме. Ей не терпится узнать, как ты провел день. А потом тебе нужно очень быстро лечь спать, чтобы завтра хватило сил для всяческих подвигов.

– Передавай от нас привет своей мамочке! – напутствовал его Николас, обняв оцепеневшую Каролин за плечи.

– Я пойду, – еле слышно прошептала она, когда Джин и Бобби удалились.

Ник внимательно посмотрел на нее и, ничего не говоря, заключил в объятия, прижал к себе и держал так крепко.

– Ник, что ты делаешь? – ошарашенно пролепетала она.

– Поверь мне, милая, я знаю, что делаю, – заявил он.

– Ник, я не малыш Бобби. Меня твоя риторика не убеждает. – Каролин пыталась высвободиться, однако ей это не сразу удалось.

Тяжело вздохнув, Ник наконец отпустил ее. Каролин застыла на месте, избегая смотреть на него.

– Я подвезу тебя, – сказал мужчина, распахнув перед ней дверцу своего внедорожника.

В уютном салоне мерцал слабый свет. Они сидели рядом. Заведя двигатель, Николас включил плеер. Зазвучал чуть сиплый и невероятно изменчивый, гибкий и чувственный голос Билли Холидей.

Николас вырулил на магистраль. Он старался ничем не усугублять смятение своей спутницы. А именно так можно было охарактеризовать ее состояние. Она пребывала в неком оцепенении.

Он лишь позволил себе невзначай заметить:

– Свободно сегодня на дороге для предпраздничного вечера.

– Наверное, многие отправились за город на долгий уик-энд, – так же тихо предположила она. – А почему ты не уехал к родным? Или на какой-нибудь курорт со своей подругой?

– Были обязательства перед фондом. А ты-то почему осталась в городе?

– Работа, – коротко ответила Каролин.

– Ты не меняешься, – заметил Николас.

– Прозвучало как осуждение, – ухмыльнувшись, отозвалась женщина.

– Да, Каролин, мне неприятно сознавать, на что ты расходуешь свою жизнь. Я бы не был столь категоричен, если бы увидел, что работа сделала тебя счастливой. Но это не так. Ты не просто утомлена, ты истощена. В твоих глазах нет блеска, который меня так радовал прежде. Мне очень неприятно это говорить, но тебе стоит пересмотреть свои приоритеты, – осторожно проговорил Николас.

– Ты ничего не знаешь о моей жизни, поэтому все твои умозаключения гроша ломаного не стоят, – сердито парировала она.

– Я знаю больше, чем ты можешь предположить, потому что смотрю на тебя, а вижу себя. Та же самая усталость, та же самая безысходность, – размеренно произнес мужчина.