С тех пор он не давал ей жизни. Дня через два подошел к ней в столовой и шепнул ей на ушко:

– Никому не говори, что видела, а то башку оторву.

Оксана и так не собиралась рассказывать. В конце концов, не ее это дело. Да и все равно ничего никому не докажешь. Воспитателям больше веры. Подумаешь, соблазнил он воспитанницу за две пачки сигарет. Он и Оксану пытался, но она отказала борову, твердо решив: «уж лучше с кем-нибудь из пацанов, чем с такой сволочью».

Как-то Оксану вызвали в кабинет директора, и тот, усадив ее, сказал:

– Надо выступить в одном учреждении. Поиграть там.

Он даже не спросил, согласна ли она. Знал, не откажется.

– Понимаешь, там будет солидная публика. У них какая-то презентация. Для нашего детдома большая честь. Сама знаешь, как сейчас сложно найти богатеньких спонсоров.

Оксана не знала. Да ей, в сущности, были безразличны спонсоры, потому что деньги, которые направлялись в детдом в виде финансовой помощи, куда-то бесследно исчезали. Даже сами воспитатели, не стесняясь воспитанников, вовсю говорили об этом, недвусмысленно намекая на директора.

Но Оксана от выступления отказываться не стала. Во-первых, можно хоть чуть-чуть отвлечься от этой гнетущей муштры, а во-вторых, нормально, по-человечески поесть. Уж в этом-то ей не откажут.

И она с радостью поехала. Директор самолично отвез ее на своих «Жигулях».

Тогда она и увидела Аркадия Сергеевича Кузьмина. Солидный, представительный мужчина, с проседью в темных волосах. На обеих руках, на пальцах, по золотой печатке. И очень обходительный человек. Он внимательно слушал, как Оксана играла, не сводя с нее глаз, а потом пригласил за свой столик и сказал:

– Вам надо обучиться в консерватории. У вас задатки профессионала. Нужно развивать их.

Оксана спорить не стала, подумала только, что детдом – это далеко не консерватория.

Потом он угостил Оксану шампанским и даже пригласил ее, молодую девушку, потанцевать, на зависть разодетым дамам.

Оксана радовалась; знай наших детдомовских. А у самой голова кружилась от шампанского и танцев.

На своей машине Аркадий Сергеевич привез Оксану к воротам детдома. Она видела, как он о чем-то переговорил с дежурным воспитателем, тем самым боровом, и сунул ему в руку несколько купюр.

«Лучше бы мне их отдал, чем этому козлу», – думала она, прощаясь с Кузьминым.

А когда поднимались по лестнице на этаж, где жили девчонки, воспитатель стал к ней приставать. Схватил ее, прижал к себе и стал целовать в губы.

Было противно. От него разило водкой. И Оксана отворачивалась.

Преодолевая ее отчаянное сопротивление, он возбужденно шептал, тихонько покусывая ее за ухо:

– Ну чего ты, дурочка? Все равно никуда не денешься. Оттрахаю тебя. Знаешь, сколько вас через меня прошло? Лучше не трепыхайся, а то бить буду, – и он несильно ударил ее ладонью по щеке.

– Отстань от меня. Я расскажу…

Он схватил ее одной рукой за горло, другой залез в трусики. И задрожал весь.

– Тебе понравится. Все равно когда-то надо распрощаться с целкой. Будь умницей. Не дергайся.

Оксана не ответила, только хрипела, чувствуя: еще немного, и этот бугай ее задушит. Глядя в его пьяную, отвратительную рожу, она вдруг захотела убить его. Вот так взять и убить.

Она уперлась спиной в стенку и со всей силой оттолкнула толстяка от себя. Тот не устоял на ногах, взмахнул руками, закувыркался по ступенькам и, ударившись башкой о батарею, растянулся на площадке между третьим и четвертым этажами.

– Так тебе и надо, – сказала Оксана, чуть отдышавшись, и ушла в свою комнату. Она еще не знала, что воспитатель мертв.

Утром по детдому полетела весть, что воспитатель умер. И только Оксана знала, как все случилось. Но не жалела его.

Аркадий Сергеевич несколько раз приезжал в детдом, навещал Оксану. А однажды директор вызвал Оксану к себе и торжественно объявил, что Аркадий Сергеевич Кузьмин хочет ее удочерить.

Он опять не спросил ее согласия, сказал только:

– Все формальности и расходы Кузьмин берет на себя.

Тогда Оксана еще не знала, что, по сути, директор продал ее Кузьмину, взяв с того большие деньги. Это потом Кузьма рассказал ей.

Не прошло и трех дней, как Оксана поняла, к кому она попала. Ее приемный папашка был лидером преступной группировки.

Поначалу ей было неприятно сознавать, что она живет у человека, чьи руки наверняка по локоть в крови. Пусть он сам и не убивает людей, лишь отдает приказы.

Но и возвращаться в детдом не хотелось. Что ни говори, а у Кузьмина лучше жить. Одевает, обувает он ее так, что у всех детдомовских девчонок глаза бы вылезли на лоб.

Только скоро Оксана стала замечать, что ее приемный папашка посматривает на нее не как на дочь. А как-то после очередного застолья, когда гости ушли, Аркадий Сергеевич велел ей ложиться спать в его спальне.

Оксана догадалась, что это означало. Не глупенькая. Кузьмин и так весь вечер не спускал с нее глаз.

Войдя в свою комнату, Оксана разделись, подошла к трюмо, осмотрела себя голую. Так не хотелось первый раз заниматься любовью с человеком намного старше себя.

Голая, она вышла в коридор и, ступая босыми ногами по ковру, зашла в спальню к Аркадию Сергеевичу.

Тот лежал на постели в брюках и рубашке и храпел. Оксана села рядом, тронула Кузьмина за руку.

– Эй, ты зачем меня звал, чтобы спать?

Он не ответил, тихонько похрапывал, облизывая во сне сухие губы.

Оксана беззвучно рассмеялась, чтобы его не разбудить.

Она никогда еще не была голой рядом с мужчиной, и вдруг сама почувствовала возбуждение, осторожно прикоснулась к его ширинке, расстегнула «молнию» и потрогала член. Он оказался не таким большим, как у парней в порнофильмах. Но сейчас, трогая его, она чувствовала неудержимое желание, чтобы он оказался в ней, и стала сжимать его и разминать.

Но пьяный Кузьмин спал и не реагировал на ее прикосновения. Как показалось Оксане, даже захрапел еще сильней.

Тогда Оксана достала его член, вспомнила, как поступали девушки в порнофильмах в такой ситуации. Стыдливо поглядывая на спящего Кузьмина, она наклонилась, чуть приоткрыла рот и дотронулась до его члена языком.

Кузьмин что-то пробормотал во сне.

Оксана схватила его член губами.

Она не помнила, как потом очутилась у себя в спальне. Было хорошо, непонятная тяжесть в животе теперь пропала. И, уже засыпая, она думала, как приятно быть близко вот так с мужчиной, особенно когда он не может с тобой ничего сделать. Тогда ты владыка над ним.

Но на следующий вечер Аркадий Сергеевич был трезвый, к себе в спальню ее уже не звал.