Берта уселась поудобнее с улыбкой спокойного удовлетворенияи пустила дым в потолок.

Появился официант с меню десерта. Берта даже не взглянула внего.

— Принесите мне двойную порцию шоколадного мороженого сфруктами, — распорядилась она.

Берта, похоже, удивилась, когда, подъехав к отелю в такси,увидела, что я выхожу из дверей. Было ровно семь часов. Ее глаза сердитоблестели, глядя на окружающий мир.

— Хорошо спала? — осторожно поинтересовался я.

— Спала? — переспросила она, и это прозвучало какругательство.

Я назвал шоферу адрес на Сент-Чарльз-авеню и как ни в чем небывало спросил:

— А в чем дело? Было шумно?

— Когда я была молодой, у женщин было принято скрывать то,как их соблазняли. Это всегда происходило молча.

— Но что же случилось? Ты слышала ночью, как кого-тособлазняли?

— Слышала, как кого-то соблазняли! — воскликнула Берта.

— Да я слышала все это попурри обольщения.

Понимаю, почему теперь говорят, что молодые люди ведут себя,как коты. Но при этом вряд ли допускают мысль, что молодой человек способендойти до того, чтобы выйти на улицу и орать, как кот!

— Как я понимаю, тебе мешали спать?

— Мешали?.. Да, но я могу заверить тебя в одном.

— В чем именно?

— Я дала молодым женщинам несколько ценных советов сбалкона.

— И как они отреагировали?

— Одна из них взбесилась, — сказала Берта, — другая, похоже,была немного пристыжена и отправилась домой, а остальные, вдоволь насмеявшись,принялись отпускать в мой адрес шуточки.

— И как поступила ты?

— Обругала их, — злобно огрызнулась Берта.

— И они смолчали?

— Нет.

— Ну тогда ничего удивительного, что ты не спала.

— Дело не в шуме, — ответила Берта. — Я просто чертовскиразозлилась. Эти маленькие потаскушки бесстыдно болтаются по улицам! Да! Векживи — век учись!

— Ты собираешься выехать из этой квартиры?

— Выехать? — воскликнула Берта. — Не будь дураком, заквартиру заплачено!

— Я знаю, но, в конце концов, бессмысленно оставаться вквартире, где невозможно спать!

Губы Берты сжались, образовав твердую прямую линию.

— Иногда мне хочется сграбастать тебя и выбить тебе зубы! Водин прекрасный день твоя чертова экстравагантность разрушит нашесотрудничество!

— Нам что, грозит разорение?

— Оставим эту тему! — взвилась Берта. — Тебе до сих порвезло. Но однажды везти перестанет, и тогда ты придешь ко мне, будешь хныкать ипросить найти деньги, чтобы в трудную минуту профинансировать наше дело. Воттогда ты узнаешь кое-что о Берте Луизе Кул!

Не забывай об этом!

— Звучит очень интригующе, — сказал я. — Благодаря такой постановкевопроса даже мысль о банкротстве кажется почти соблазнительной!

Берта демонстративно отвернулась, сделав вид, будторассматривает дома на Сент-Чарльз-авеню, но через мгновение спросила:

— Спички есть?

Я подал ей спички, и она закурила сигарету. Мы молчали, покане подъехали к Галфпрайд Билдинг.

— Пусть такси подождет, — сказал я Берте. — В этом районетрудно поймать машину. Мы, наверное, долго не задержимся.

— Нет, мы пробудем довольно долго, — возразила Берта, —значительно дольше, чем ты думаешь. И не надо, чтобы счетчик такси накручивал,пока мы там разговариваем.

Берта открыла сумку, расплатилась с шофером и сказала:

— Подождите, пока мы позвоним в дверь. Если нам откроют и мывойдем, поезжайте. Если же дверь не откроют, мы поедем с вами назад.

Шофер посмотрел на десять центов, которые Берта дала ему начай, уныло буркнул:

— Да, мэм. — И остался ждать.

Берта нашла кнопку против имени Роберты Фенн и нажала ее стакой силой, что кнопка, казалось, непременно должна расплющиться.

— Возможно, еще не встала, — фыркнула Берта, — особенно есливчера вечером куда-нибудь выезжала. Не удивлюсь, если она была одной из техдевиц, которые затеяли шум у меня под окном. В этом городе, похоже, не могутугомониться до трех часов утра.

Она снова вдавила кнопку звонка. Раздалось короткоежужжание. Я толкнул дверь, и она открылась. Берта оглянулась и, махнув рукой,отпустила таксиста. Мы начали подниматься. Берта весила около ста шестидесятифунтов и осторожно несла свой вес вверх по лестнице. Я шел следом, позволяя ейзадавать темп.

— Когда мы придем туда, дружок, доверь разговаривать мне, —сказала Берта.

— А ты знаешь, о чем говорить?

— Да. Хейл объяснил мне, что нужно выяснить. Сдается мне, уних здесь, в Новом Орлеане, самые крутые лестницы! Просто какое-тоиздевательство над людьми!

— Вторая дверь слева, — подсказал я ей.

Берта одолела наконец несколько последних ступенек, подняларуку, чтобы постучать в дверь, и внезапно замерла с поднятой рукой, заметив,что дверь приоткрыта примерно на полдюйма.

— Очевидно, мисс Фенн хочет, чтобы мы вошли, — сказала Бертаи толкнула дверь.

— Подожди минутку, — остановил ее я, схватив за руку.

От толчка дверь начала открываться. Сначала я увидел мужскиеноги, вытянутые под странным углом. Полностью распахнувшаяся дверь позволиларазглядеть все тело, распростертое на опрокинутом стуле, — голова на полу, однанога зацепилась за подлокотник, а другая, согнутая, — за столбик подлокотника.Зловещий красный ручеек тянулся из отверстия в левой стороне груди порасстегнутому жилету и, пропитывая ткань пиджака, собирался на полу в лужу.Опаленная мягкая подушка свидетельствовала, что выстрел был заглушен.

— Черт меня побери! — выдохнула Берта и шагнула вперед.

Я все еще держал ее за руку и приложил всю свою силу, чтобыоттащить в холл.

— Что ты делаешь? — спросила она.

Я ничего не ответил, продолжая тянуть ее назад.

На мгновение она разозлилась. Но когда рассмотрела выражениемоего лица, глаза ее расширились.

Я сказал довольно громко:

— Думаю, что дома никого нет.

А сам тем временем тянул ее к лестнице. Когда она наконецсообразила, что происходит, то стала двигаться проворно. Мы молча прошли позастеленному ковром коридору, и я чуть не столкнул Берту с верхней площадкилестницы, где ей вздумалось остановиться, чтобы поговорить.