Он опять нарушил молчание:

— Поскольку я уж здесь и ничем не могу вам помочь — а если бы и мог, то вы бы мне не позволили, — попытаюсь заняться собственными неприятностями. Мне неловко спрашивать вас, но приходится. Как ни унизительно об этом говорить, но у меня нет выхода. Я потерял пластинку со звукозаписью.

Он сделал паузу. Хитер не проронила ни слова и не шелохнулась.

— Я вынужден спросить вас об этом, — продолжал он, — потому что это важно. Не знаете ли вы, где ее можно найти? Не исключено, что она попала в одну из коробок, которые я передал вам из лаборатории, и лежит среди других записей. Когда вы их проигрывали, не наткнулись ли случайно на одну такую… ну, особенную?

Хитер повернулась к нему.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

Ее глаза встретились с его взглядом, и от нахлынувшего на него замешательства Росс покраснел еще сильнее.

— Мне трудно это объяснить, — продолжал он, чуть ли не заикаясь, — все осложняется из-за тех, других пластинок. Я не имею в виду одну из них. Я даже не знаю, прослушивали ли вы их. Эта пластинка тоже не была помечена, вот я и подумал, может, по рассеянности передал ее вам с другими непомеченными пластинками, а если вы вообще не ставили их на проигрыватель, то и не знаете, чем эта пластинка отличается от других. Понятно?

— Совершенно ничего не понимаю.

— Но вы должны понять, — настойчиво продолжал он. — Весь вопрос в том, где находятся непомеченные пластинки, потому что я почти уверен, что нужная мне пластинка среди них. Господь свидетель, я бы не стал вас об этом спрашивать, если бы меня не вынуждали обстоятельства. Я бы никогда не заикнулся об этих записях, но вы сами упомянули о них. А теперь я хочу только одного — взять их, прослушать и отыскать ту, которая мне нужна. Не думаю, что вы храните ее у себя, но, с другой стороны, вы не могли их уничтожить, потому что они не бьются и не горят. Знаю, что вы не выбрасывали их, потому что я просмотрел весь мусор. Вот я и решил: может, вы их просто куда-то убрали. Скажите, куда?

— Даже не представляю себе, о чем вы говорите.

Росс уставился на нее:

— Не может этого быть.

— Совершенно не представляю.

— Но бог мой… я говорю о непомеченных пластинках, которые… которые вы обнаружили среди других на стеллажах! Признаюсь, что я был ослом! Знаю, я вам не нравлюсь и никогда не понравлюсь! И все же вы не можете не сказать мне, что вы сделали с теми пластинками…

Он резко замолчал, потому что Хитер закрыла лицо руками. Ее била дрожь.

У Росса отвисла челюсть. Он поднялся и направился было к ней, но потом опять сел, прижав к бокам кулаки.

— Не надо! — умоляюще произнес он. — Ради бога.

— Уходите, — сказала она, не открывая лица. — Уходите прочь…

— Никуда я не уйду, — настойчиво повторил он. — Больше я ничего не скажу. Ни одного слова, но отсюда не уйду.

Через минуту бурундучок опять вскочил на край бревна, пробежал до середины, присел и вытянул мордочку, разглядывая их. Последний луч заходящего солнца пробился через листву и зажег его шкурку золотистым пламенем.

В доме Хикса ждало то, что и должно было ожидать.

Большое, покрытое гравием пространство перед гаражом было занято беспорядочно припаркованными машинами. Мельком заглянув в заднее окно, он увидел на кухне красное лицо дородной миссис Пауэлл. Хикс обошел дом со стороны леса и оказался у боковой террасы, скрытой декоративным кустарником. Он сразу увидел, что тело сестры Хитер Глэдд уже увезли. На полу осталось лишь грубо нанесенное мелом очертание тела. Мужчина в легком костюме и помятой широкополой шляпе стоял у края террасы и задумчиво взирал на небо, будто пытаясь определить погоду, а в креслах сидели двое других мужчин.

Один был в униформе полиции штата, другой — не кто иной, как Джордж Купер. Когда Хикс впервые увидел это лицо с острым носом в кабинке ресторана Джойса, оно было бледным, сморщившимся от горя. Теперь же это было лицо смертельно раненного человека, застывшего от неожиданно свалившегося на него несчастья.

Хикс направился было к двери, ведущей в гостиную.

— Эй! — прорычал полицейский. — Вернитесь! Вы кто?

— Моя фамилия Хикс.

— А… где вы были?

— Сидел на камне. Мне хотелось бы повидать мистера Данди.

— Он в доме с лейтенантом. Не входите пока туда. Можете подождать здесь.

— Тогда я хотел бы видеть мистера Брегера.

— Он разговаривает с окружным прокурором.

— А мной кто-нибудь интересуется?

Полицейский кивнул:

— Дойдет очередь и до вас. Присаживайтесь… Эй, куда вы?

Хикс, уже шагнувший к двери, четко и без обиняков пояснил:

— Иду на кухню выпить стакан воды, — и, не дожидаясь письменного разрешения, вернулся к задней стороне дома, открыл дверь и вошел.

При виде его кастрюлька выпала из рук миссис Пауэлл и зазвенела, стукнувшись об пол.

Хикс поднял кастрюльку, а когда разогнулся, увидел, что женщина отпрянула к стене и взирала на него с выражением неприкрытого ужаса. Она просто онемела от страха.

— Вопите, — посоветовал ей Хикс. — Не стесняйтесь, кричите во все горло.

Женщина прижалась к стене и не издала ни звука.

Хикс поставил кастрюльку на стол.

— Такие вот дела, — заметил он. — Даже если бы, как вы считаете, я действительно был убийцей, ваше поведение неразумно. Допустим, я убил миссис Купер, из этого вовсе не следует, что я собираюсь убить и вас. Единственное, что мне нужно, это стакан воды. — Он подошел к раковине, открыл кран, достал с полки стакан, налил воды и выпил. — Отличная вода. Но самое главное, вы должны были истошно закричать. Если бы я собирался напасть на вас, то ваше молчание практически означало бы соучастие в преступлении. — Он опять налил воды и выпил ее. — В деле о разбойничьем нападении в Бруклине в 1934 году судья вынес определение, что…

— Убирайтесь отсюда! — запищала миссис Пауэлл.

— Хочу спросить вас: вы когда-нибудь…

— Вон отсюда!

— Но мне нужно узнать одну вещь. Вы встречались когда-нибудь с миссис Данди?

— Убирайтесь отсюда! А то закричу! Еще как закричу!

— О господи, — пробормотал с отвращением Хикс.

На кухне было еще две двери — не считая той, через которую он вошел, — он выбрал ближайшую к нему слева, она открывалась в обе стороны, и оказался в столовой. Там никого не было. И снова ему пришлось выбирать между двумя дверьми. Дверь справа была закрыта, прямо перед ним — распахнута, через нее виднелась лестница, которую, собственно, он и искал. Он вышел в зал, откуда лестница вела наверх, и столкнулся еще с одним полицейским в униформе.