Итак, между холоднокровными и теплокровными животными нет четкой границы. А как разные животные чувствуют холод? Ведь ощущение холода – это сигнал организму, что его температура упала до опасного уровня и что необходимо принимать какие-то меры. Человек погибнет, если температура его тела опустится ниже 34 °C. Но еще до этого мы начинаем дрожать и пытаемся найти какое-то теплое место, чтобы согреться. То же самое происходит и с нашими лошадьми. В промозглые и ветреные зимние дни старушка Ципи вся дрожит и пытается укрыться от ветра в стойле. Поскольку у нее жировая и мышечная масса меньше, чем у другой кобылы, порой ее это не спасает. Тогда мы укрываем ее попоной. Совершенно очевидно, что холод Ципи так же неприятен, как и нам.

А что с насекомыми? Их температура колеблется в соответствии с температурой окружающей среды, у насекомых отсутствует механизм ее поддержания на постоянном уровне. Чтобы не промерзнуть полностью, осенью они зарываются в землю, прячутся под корой деревьев или внутри стеблей растений. Внутри клеток накапливаются вещества типа глицерина. Это не дает образовываться большим и острым кристаллам льда, которые могут разорвать клетку. Но что чувствуют холоднокровные животные? Холодно ли им вообще? Когда я поздней осенью вижу лягушек и жаб, которые прыгают в ледяную воду пруда и дремлют там на дне, у меня не возникает впечатления, что они мерзнут. У нас холодная вода вызывает неприятные ощущения лишь потому, что она отводит тепло тела лучше, чем воздух. Но если температура нашего тела такая же, как у воды в пруду, то прыжок в нее нам не повредит. Поэтому лягушки и жабы, скорее всего, не мерзнут.

Можно ли сказать, что насекомые, ящерицы и змеи вообще не чувствуют тепло и холод? Я сомневаюсь, что это так. Ведь весной они с удовольствием выбираются на солнечные места. Чем лучше отогреются их маленькие тела, тем быстрее они смогут двигаться. Таким образом, тепло воспринимается ими как нечто положительное. Это обстоятельство может сыграть с ними злую шутку, так как под солнечными лучами сильно прогреваются дороги. Асфальт накапливает тепло и не сразу остывает ночью. Поэтому нередко бывает так, что автомобили давят веретениц и других любителей погреться. Но если не брать в расчет подобные случаи, то можно утверждать, что холоднокровные животные умеют отличать холод от тепла. Правда, я не думаю, что они ощущают их так же, как мы.

У насекомых, ведущих общественный образ жизни, наблюдается разделение труда. Ученые уже давно используют такое понятие, как «суперорганизм», в котором каждая особь является лишь частью чего-то большего. В лесу типичными представителями этого феномена являются рыжие лесные муравьи. Они строят гигантские муравейники. Самый большой, который я видел на своем участке, имел в диаметре пять метров. Внутри обычно находится несколько самок, называемых королевами. Они откладывают яйца и заботятся о поддержании численности муравейника. Их обслуживают рабочие муравьи, которых может насчитываться до миллиона. Последняя социальная каста – это крылатые самцы, которые вылетают из муравейника вместе с королевами для спаривания, после чего погибают. Рабочие муравьи живут до шести лет, что необычно долго для насекомых. Однако королевы значительно превосходят их в этом, так как способны жить до двадцати пяти лет. Муравьям требуется много солнца для поддержания рабочей температуры в муравейнике, поэтому они селятся преимущественно в хорошо освещенных хвойных лесах.

Лесные муравьи получили широкое распространение в Центральной Европе, так как здесь имеются большие посадки сосен и елей, что расширяет их жизненное пространство. То, что муравьи находятся под охраной, объясняется не их редкостью, а тем, что они выполняют функцию «лесной полиции», помогая лесникам избавляться от вредителей типа короеда и различных гусениц. Правда, самих муравьев эта репутация не волнует ни в малейшей степени. Наряду с вредными они поедают и полезных насекомых, в том числе и очень редкие защищенные виды. Наше разделение животных на вредных и полезных им неизвестно. Однако это ничуть не умаляет того восхищения, которые люди испытывают, глядя на муравьиное царство.

Пчелы, их родственницы, ведут схожий образ жизни, который изучен особенно хорошо. Им тоже свойственно строгое разделение труда, предопределенное от рождения. Их матка вырастает из самой обычной личинки, но если все остальные личинки вскармливаются смесью нектара и пыльцы, то привилегированная, из которой появится царствующая особа, получает особую смесь – пчелиное маточное молочко, или «королевское желе». Оно изготавливается в специальных железах рабочих пчел. Если обычные личинки превращаются во взрослое насекомое за 21 день, то турбодиета матки позволяет ей оформиться уже на 16-й день. Она покидает свое место жительства только один раз в жизни. Это ее свадебный полет, в ходе которого она спаривается с самцами (трутнями). После возвращения в улей она всю оставшуюся жизнь (от четырех до пяти лет) каждый день откладывает до двух тысяч яиц, делая короткий перерыв лишь на зиму. Рабочие же пчелы непрерывно трудятся всю свою короткую жизнь. В первые дни после появления на свет они заботятся о личинках, через полторы недели начинают заниматься складированием нектара и его превращением в мед и только спустя три недели им разрешают вылет в поля и луга, где они на протяжении еще трех недель собирают нектар. После этого они умирают. Лишь зимующие пчелы, которые в холодное время года образуют тесный рой вокруг матки, имеют возможность пожить чуть дольше. У трутней только одна задача – оплодотворить матку. Поскольку это происходит один раз в жизни, да и то выпадает на долю далеко не каждого, они большую часть времени лениво слоняются по улью.

Таким образом, вся жизнь до мельчайших проявлений запрограммирована заранее. Пчелы внутри улья обмениваются информацией об источниках нектара и о расстоянии до них с помощью танцев. Они перерабатывают нектар в мед, добавляя в него секрет своих желез и высушивая затем полученную смесь на своих крошечных язычках. Они выделяют вместо пота воск и искусно формируют из него соты. Хотя ученые отдают должное этим достижениям, но такой крошечный мозг, по их мнению, не может достичь высших форм мышления, поэтому все заговорили о «суперорганизме», а его когнитивные способности назвали коллективным интеллектом. В таком организме все особи демонстрируют такую степень сотрудничества, что достижения каждой из них можно рассматривать как работу клеток одного большого организма. Если каждая конкретная особь не обладает сознанием, то совокупность их реакций на стимулы окружающего мира можно расценивать как проявление интеллекта. Индивидуум при этом лишается каких бы то ни было индивидуальных черт и становится кирпичиком, частью большой мозаики. Не зря профессиональные пчеловоды говорят о пчелином рое как о едином существе.

Но маленьким летающим насекомым абсолютно безразлично, что мы о них думаем. А с тех пор, как я держу пчел, все больше понимаю, что наши взгляды ошибочны. В этих маленьких головках происходит значительно больше, чем мы полагали. Например, пчелы способны распознавать людей. Того, кто им досаждает, они атакуют, а тот, кто оставляет их в покое, может подойти значительно ближе. Профессор Свободного университета Берлина Рандольф Менцель обнаружил еще более поразительные вещи: молодые пчелы, впервые покидающие улей, пользуются солнцем как своеобразным компасом. С его помощью они создают мысленную карту окружающей местности и запоминают маршруты полетов. Короче говоря, они имеют представление о том, как выглядит мир вокруг них, что во многом похоже на людей, так как у нас в голове тоже есть подобные карты. Но и это еще не все. С помощью движений брюшка во время танцев рабочие пчелы, возвращаясь в улей, сообщают остальным о направлении и расстоянии до источника пищи, например рапсового поля, а также о том, насколько оно богато нектаром. Рандольф Менцель и его сотрудники убрали источник нектара. Разочарованные пчелы ни с чем вернулись назад и запросили у других рабочих пчел данные о новых координатах. Однако исследователи убрали и второй источник. Пчелы опять вернулись с пустыми руками. Но Менцель заметил еще кое-что. Некоторые пчелы все же попробовали еще раз слетать к первому источнику, а заметив, что там по-прежнему пусто, напрямик полетели ко второму. Как у них это получилось? Из танца они могли узнать только направление и расстояние от улья до второго источника. Единственное объяснение может заключаться в том, что пчелы осмыслили информацию о втором источнике и поняли, как его найти, находясь у первого. Можно также сказать, что они вспомнили, подумали и вывели новую информацию из старой. И коллективный интеллект тут ни при чем. Эти мысли родились в их собственных маленьких головках. И не только эти. Пчела, планируя будущее и размышляя о тех вещах, которых она не видела, осознает себя как существо. Как говорит Рандольф Менцель, «пчела знает, что она собой представляет». И ей для этого не нужен целый рой.