— Клод, отдохни немного! Если кто-то и имеет право на отпуск, так это ты! Дом в твоем распоряжении! Побудь в нем уик-энд, неделю, месяц!

Друг Клода Ришар, или просто Рико, с которым они учились в Институте моды в Гренобле, создавший собственный дом моды готовой одежды под маркой «Ришар», неоднократно приглашал Клода погостить у него в Вёве, в маленьком курортном городке в Швейцарии на берегу Женевского озера. Клод видел Рико два раза в году, когда тот возвращался домой в Париж из своих необыкновенных путешествий по миру и, как правило, с новыми подружками.

Невысокий, смуглый, с густыми бровями, настоящий законодатель итало-французской моды, Рико любил подтрунивать над своим другом и дал ему прозвище Горячий Клод. Это было еще в студенческие времена, когда Рико любил приписывать своим друзьям те качества, которыми они не обладали.

Теперь он ругал Клода:

— Ты слишком холоден, Клод! Тебе нужно разогреться. Тебе нужна любовница! Это точно — ты должен разогреть свою кровь! Ты на глазах превращаешься в рептилию.

После окончания института моды Рико умолял Клода присоединиться к нему, чтобы организовать дизайнерскую компанию в Париже. У Рико было прекрасное название для новой линии одежды — «Зной и Холод». Клод отказался от этого приглашения. В его помощи нуждался отец. Рико был страшно разочарован отказом.

— Клод, ты талантливее меня, но у тебя нет амбиций. Ты миролюбив, по-моему, слишком миролюбив, а я — очень конфликтный человек. Наверное это правда, что моя беспокойная натура не может смириться над моими способностями. Я не буду счастлив, если перестану двигаться, не буду заниматься дизайном, перестану принимать участие в вечеринках, не буду смеяться — я всегда смеюсь.

Клод вспомнил о предложении Рико воспользоваться его домом.

— Понимаешь, Клод, дом подобен платью. Ты должен жить в нем, смеяться, обедать, даже проливать вино на пол, его нужно любить настолько, чтобы он пульсировал и вибрировал. Дому нужны человеческие голоса так же, как нам нужен воздух.

Клод собрал измятые подушки, которые его племянники использовали в качества бомб, и позвонил кочующему Рико. Клод спросил, может ли он побыть в его доме — провести короткие каникулы. Клод подумал, что он никогда раньше не употреблял этого слова.

— Конечно, Клод! Я так горжусь тобой! Наконец-то!

Клод подумал, что Валентина должна быть дома в девять часов вечера в среду, и позвонил ей.

— Добрый вечер.

— Добрый вечер, — ответила она.

— Валентина, это Клод. Мой друг предложил мне свой дом в Вёве на уик-энд. Я понимаю, что это звучит странно, но не хотите ли вы вырваться из Парижа?

Такая смелость шокировала его самого. Последовала короткая пауза.

— Какое совпадение! Это даже забавно. Я отправляюсь в Женеву в пятницу на встречу с клиентом. Возможно, мы можем там встретиться. Я перезвоню вам утром. — Ни до свидания, ни минуты на раздумья, ни колебания, ни теплоты в ее голосе. Она повесила трубку. Должно быть, в комнате был Виктор. Лев, пасущий овец, он мог прислушиваться к паузам, почувствовать теплоту в словах его «овечки», понять недосказанное.

Ревность добавила живости в работе Клода. Мадам Блутон заказала шляпку — она должна была присутствовать на обряде крещения на следующей неделе. Дед Клода настолько расширил семейный бизнес, что освоил и пошив дамских шляпок. И хотя в последние годы они не входили в набор основных услуг, предлагаемых Рено, многие клиенты продолжали заказывать шляпки за многие месяцы вперед — для свадеб или для сезона скачек в Шантильи.

Обычно Клоду нравилось заниматься этим делом. Шляпка была как глазурь на поверхности торта, очень важной деталью, которая добавляла изюминку к наряду. Мадам Блутон была одной из немногих клиенток, которые постоянно носили шляпки, не считая их устаревшим аксессуаром.

Клод изучил, как держит голову мадам Блутон: он заметил, что она склоняет голову налево, когда ей задают вопрос, и высоко поднимает ее, когда получает ответ. Но сегодня, укладывая кружево на тулье и прикрепляя оранжевые и красные ленты — это они вместе придумали после долгих хихиканий, он начал задумываться, не стал ли этот предмет туалета глупым анахронизмом. Можно ли идти в церковь, скомбинировав оранжевый и вызывающий красный цвета? Широкие поля, украшенные яркой, прозрачной лентой, больше подойдут танцовщице в ночном клубе. Он примерял ленту, снимал ее, наконец пришил и отделал тонкой сеточкой.

Раздался телефонный звонок.

— Да?.. Здравствуйте, Валентина, — сказал он.

— Оказывается, я могу встретиться с вами. Моя клиентка сказала, что если я не приеду к ней в Вёве, в это уникальное местечко на берегу Женевского озера, то она не желает больше меня видеть.

В ее голосе звучал энтузиазм. Отвечая ей, он пытался скрыть свой восторг.

— Я слышал, на берегу озера есть ресторан под названием «Кафе Дидро», и это очень неплохое место. — Они договорились встретиться в полдень, в субботу. Записав ее сотовый телефон, Клод повесил трубку.

Он надел на голову шляпку мадам Блутон, затем снял и подбросил ее в воздух. В зеркале напротив он увидел, как развеваются оранжевые и красные ленты. Казалось, это мечутся веселые язычки пламени.

Поезд вползал на Лионский вокзал Парижа. Клод еще раз просчитал в уме: прибытие в Женеву в шесть часов вечера; двадцать пять минут езды до Вёве на арендованном автомобиле; открыть дом. Следующий день — заказать столик в «Кафе Дидро», где у него будет ленч с Валентиной. Валентина, Валентина, Валентина. Можно ли представить, что она предпочтет его красавцу Виктору?

Сидя в мерно покачивающемся вагоне поезда, Клод, как ребенок, был заворожен картинками меняющегося за окном ландшафта. Прошли годы с тех пор, как он любовался открытой природой, а не сельской идиллией из окна собственного дома или улицами Парижа. Компактные одноэтажные домики, аккуратные сельские строения, бесконечные горизонтальные ряды зелени и бесчисленные коровы. Он обратил внимание на коричневые полоски земли, врезавшиеся в зеленый массив, на черно-белую раскраску ферм, исчезающих из виду по мере движения поезда.

Громкий кашель отвлек внимание Клода от созерцания согретых солнцем полей. Напротив него сидел усталый мужчина с седыми волосами. Он читал газету, переворачивая страницы с потрясающей частотой. Мужчина покашлял три раза и шумно отхлебнул из серебряной фляжки, которую поднес ко рту трясущейся рукой.

Поняв, что он сумел привлечь внимание попутчика, незнакомец спросил у Клода, может ли он подсказать название какой-нибудь недорогой гостиницы в Женеве. Клод ответил, что он не знаком с Женевой, но уверен: на женевском вокзале есть справочное бюро.

— Не имеет значения, — безразлично сказал старик. — Я еду туда умирать, так что не очень важно, где это произойдет.

— Простите, месье?

— Вы все верно расслышали. — Человек снова закашлялся и опустил газету. — Я думаю, что Женева самое подходящее место, чтобы умереть там.