В дверях стоял мужчина, низкорослый, не намного выше меня -пять футов шесть дюймов самое большее. Я подумала: неужто в местной полиции нетнорм роста? Золотистые и коротко стриженные волосы выгорели на солнце добелокурых и были как прилизанные на голове с квадратной челюстью. Бледная кожау него загорела до золотистого оттенка. Сначала Донна, теперь этот лейтенант.Они здесь совсем, что ли, не боятся рака кожи?

У мужчины были красивые светло-зеленые глаза цвета молодыхвесенних листочков, с длинными золотистыми ресницами, они смягчали и придавалиего лицу почти женственную красоту. Лишь благодаря мужественно выставленнойчелюсти лейтенанта можно было бы назвать скорее смазливым, чем красивым. Она ипортила лицо, и спасала его от совершенства.

Глаза у мужчины, может, и были красивые, но не дружелюбные.В них сквозил даже не холодный коповский взгляд, а какая-то враждебность.Поскольку мы с этим человеком никогда не виделись, значит, причина в том, что яженщина - штатская или аниматор - либо и то, и другое вместе. Он или шовинист,или же набит предрассудками. Не знаю, что лучше.

Эдуард попытался прервать молчание.

- Лейтенант Маркс, это Анита Блейк. Сержант Эпплтон вамнасчет нее звонил.

Эдуард говорил бодрым голосом Теда, но плечи его напряженносогнулись, и жизнерадостности в них заметно не было.

- Вы Анита Блейк. - Лейтенант Маркс сумел выразить голосомсомнение.

- Она самая.

Он прищурился:

- Я не люблю, когда в порученные мне дела лезут штатские. -Он ткнул пальцем в сторону Эдуарда. - Тед доказал свою полезность. - Ткнул вмою сторону. - А вы - нет.

Эдуард начал что-то говорить, но Маркс оборвал его резкимдвижением руки:

- Пусть сама ответит.

- Я отвечу на вопрос, если вы его зададите, - сказала я.

- Что это должно значить?

- Это значит, что пока вы не задавали мне вопроса,лейтенант. Вы только делали утверждения.

- Ладно, всякая королева кладбищ тут еще умничать будет!

Ага, значит, это предрассудки. Одна загадка разрешилась.

- Меня сюда пригласили, лейтенант Маркс. Пригласили помочьвам расследовать дело. Если вы не хотите моей помощи - не надо, только пустькто-то из городского начальства объяснит моему боссу, какого черта я лезла насамолет в Нью-Мексико, если не была уверена, что я там нужна.

- Я вас не так встретил, и вы бежите к властям?

Я покачала головой:

- Слушайте, Маркс, что за шило у вас в заднице?

- Чего?

- Я вам напоминаю вашу бывшую жену?

- Я женат, и жена у меня только одна! - возмущенно заявилон.

- Мои поздравления. Так что дело в той вудуистике, которой яподнимаю мертвых? Вас мистические искусства пугают?

- Я не люблю черной магии.

Он потрогал крестообразную заколку галстука, которая сталапочти повсюду стандартным элементом полицейской формы. Я почему-то решила, чтоМаркс эти заколки принимает всерьез.

- Черной магией я не занимаюсь, Маркс. - Потянув засеребряную цепочку, я вытащила крест так, чтобы он был на виду. - Я христианка,епископальной церкви. Не знаю, что вы слышали о моей работе, но со злом она несвязана.

- Это вы так говорите.

- Вопрос о состоянии моей бессмертной души мы с Богом будемрешать без вас, лейтенант Маркс. Не судите, да не судимы будете. Или вы этотзавет пропустили и придерживаетесь только того, что вам нравится?

У него потемнело лицо, забилась жилка на лбу. Гнев до такойстепени, даже если лейтенант - христианский экстремист правого толка, былизлишен.

- Что там за чертовщина за той дверью, что вы так обаперепугались?

Маркс заморгал:

- Я ничего не испугался.

Я пожала плечами:

- Испугались, и это видно. Вас потряс вид выживших, и вырешили отыграться на мне.

- Вы меня не знаете, - заявил он.

- Нет, но я хорошо знаю полисменов и могу определить, когдачеловек боится.

Он подступил ко мне так близко, что я шагнула бы назад длядраки, освободив между нами пространство. Но я не тронулась с места. Не моглейтенант в самом деле развернуться и стукнуть.

- Вам кажется, вы такая железная и крутая?

Я заморгала прямо перед его лицом, так близко, что, если быя встала на цыпочки, могла бы его поцеловать.

- Мне не кажется, лейтенант. Я в этом уверена.

Он улыбнулся моим словам, но не добродушно и не радостно.

- Если вы думаете, что можете это выдержать, - прошу вас.

Он шагнул в сторону и приглашающим жестом указал на дверьпалаты.

Я хотела спросить, что там за дверью. Что там может бытьтакого страшного, что настолько потрясло Эдуарда и лейтенанта полиции? Закрытаягладкая дверь хранила свои секреты.

- Чего вы ждете, миз Блейк? Вперед, открывайте дверь.

Я оглянулась на Эдуарда.

- Кажется, ты не хочешь меня просветить.

- Открывай дверь, Анита.

- Сволочь, - буркнула я себе под нос и открыла дверь.

Она вела не прямо в палату, а в небольшой тамбур с еще однойдверью, почти полностью стеклянной. Слышался шум циркулирующего воздуха, будтоу палаты была автономная вентиляция. Сбоку стоял человек в зеленой одеждехирурга, с пластиковыми бахилами на ногах, на шее болталась маска. Он был высоки худ, но слабым не казался. И при этом он был первым увиденным мной жителемштата Нью-Мексико без загара. Человек протянул мне хирургический комбинезон:

- Надевайте.

Я взяла комбинезон у него из рук.

- Вы лечащий врач?

- Нет, я медбрат.

- А имя у вас есть?

Он чуть улыбнулся:

- Бен. Меня зовут Бен.

- Спасибо, Бен. Я Анита. А зачем мне вот это?

- Чтобы не занести инфекцию.

Я не стала спорить. Я была специалистом скорее по отнятиюжизни, чем по ее защите, а к мнению специалистов я прислушиваюсь. Штаныкомбинезона я натянула поверх джинсов, стянув завязки потуже. Но штанины всеравно болтались у меня на ступнях.

Медбрат Бен улыбался.

- Мы не думали, что нам пришлют полицейского такого...крошечного.

Я на него ощерилась.

- Такие вещи надо говорить с извиняющейся улыбкой!