— В каком смысле мы не переходим на другой рейс, а ночуем в Амстердаме?!

Ну вот. Я собственноручно уничтожила свою карьеру. Стою и мысленно скукоживаюсь под гневным взглядом босса. Теперь я очень хорошо и во всех красках представляю, что чувствовали люди, в лицо которым говорили: «Дракарис!».

И пусть передо мной не огнедышащий дракон, но жар я чувствую самый что ни на есть настоящий. Душно, жарко, страшно, пот стекает тонкой струйкой по спине, и я проклинаю тот час, когда согласилась на авантюру Исаевой.

Где она, кстати? Почему я одна отдуваюсь? Ну да, ну да, а собственные мозги мне на что, спросите вы. Оказалось, нету их, когда дело касается Марка Фишера.

— Проблема в том, что не было билетов, — странный писк вырывается из горла. Рядом тихонько жужжит лента, по которой едут разноцветные чемоданы. Мы с Марком стоим друг напротив друга, а его зазноба отошла «припудрить носик».

— Карина Юрьевна, вы же знаете, что завтра у нас важное событие, я вас просил обратить внимание на длительность перелета, заранее сказал, что нужно просчитать всё так, чтобы мы немедленно пересели в Амстердаме на следующий самолет до Монреаля. Это называется тр-р-ранзит! — рычит Марк, нависая надо мной.

А можно вернуть прежнего хладнокровного босса?! Я обещаю больше не жаловаться на его равнодушие, честно-честно.

— Я рассчитала! Мы успеваем, — пытаюсь я успокоить босса, немного наклоняясь назад. Кажется, я изгибаюсь под неестественным углом, и ему приходится поймать меня за талию. Еще немного — и повторим небезызвестную черно-белую фотографию, на которой американский моряк целует медсестру.

И почему рядом с Марком я постоянно думаю о поцелуях? Он явно категорически против романтики — на лице гнев, недоумение и нетерпение.

А я тону в штормовой синеве его глаз, я в буквальном смысле теряю ощущение времени и пространства, исчезает вся окружающая действительность, и только голос Марка вытаскивает на поверхность. Грубо и так бесцеремонно.

— Не надо мне тут демонстративных обмороков! Я тебя убивать не собираюсь! — продолжает рычать босс. — Но, Карина, ты меня доведешь до белой горячки, клянусь.

Переход на «ты» заставляет меня воспрянуть духом. Машина стала человеком. В пылу эмоций даже она выдает баг. Лишь бы не сломалась.

— Со мной всё в порядке! — отталкиваю босса и, тряхнув головой, смотрю ему в глаза. — Ты что, не веришь, что я искала возможность нормально долететь транзитом? Ну если не было билетов, что я поделаю? Эконом раскупили, пришлось мне брать билет в первый класс! Я не хотела, но так вышло. Если надо, вычитай разницу между билетами из моей зарплаты. В конце концов, не так уж маме и нужен подарок на день рождения…

Лицо Марка демонстрирует яркую карусель эмоций. Такое ощущение, что я взяла ложечку и взболтала содержимое его мозга. Гипотетически, конечно. Но нужно пользоваться возникшим ступором.

— Я не думала, что так страшно полететь чуточку позже!

— Позже?! Да мы целый день потеряем!

— Мы всё равно успеваем на переговоры!

— Я не намерен терять целый день! Я специально хотел вылететь заранее! — кипятится Марк, а потом вдруг замирает, смотрит на меня со странным выражением лица. — А что ты хотела купить маме на день рождения? И почему у тебя так мало средств, что ты живешь на одну зарплату?

— Это не ваше дело, Марк Феликсович. У вас своя личная жизнь, вот ею и интересуйтесь!

Кажется, резкие переходы с «ты» на «вы» и прыгание между бизнес-общением и личными претензиями сломали машину окончательно. Марк хватается за голову одной рукой и вцепляется себе в волосы со страдальческой миной на лице. Кажется, еще чуть-чуть — и он побежит с криком «А-а-а!» по аэропорту, распугивая невольных зрителей.

И действительно — на нас все смотрят. Служба безопасности аэропорта тоже косит недобрым взглядом, и это не сулит нам ничего хорошего. Градус напряжения немного спадает, и Марк опускает руку, медленно дышит в режиме вдох-выдох и прикрывает глаза. Успокаивается.

— Делай что хочешь, разговаривай с кем угодно, продавай органы, но чтобы мы сейчас перешли на другой рейс, — цедит сквозь зубы, и его тон заставляет волосы на моей голове жить собственной жизнью.

— Марк, я не понимаю… — лепечу, как какая-то девственница перед властным олигархом, которому ее продали да долги брата. Но вы же знаете властных олигархов? Они ни за что не проявят снисхождения. Плевать им на долги брата и самоощущение девственницы.

— Ты всё понимаешь, Карина! К стойке регистрации! — командует он, указывая пальцем на вышеозначенное место. Я перевожу взгляд и натыкаюсь на препятствие. Вернувшаяся Чебурашка находится в явном ступоре.

— Маркуша, что за скандал вы тут устроили? Я вас за километр слышу! — пищит она, впиваясь в локоть Марка и прижимаясь к нему всем телом.

Неважно, что Марк не обращает особого внимания на вернувшуюся невесту, он всё еще не остыл и пронзает меня гневным взглядом, а у меня внутри лопается огненный шар. Я жутко, дико ревную, потому что она прервала нашу жаркую сцену. Пусть мы ругались, пусть я тряслась от страха, но по венам гулял такой дикий адреналин, которого я не ощущала многие годы. Только Марк вызвал такие эмоции, и я хочу испытать их еще раз, и какая-то Чебурашка мне точно не помешает. В моей голове зреет план, и я, подталкиваемая молчаливым взором босса, шествую к стойке. Инстинкт самосохранения предупреждает об осторожности, но я его игнорирую:

— Здравствуйте, — приветствую я милую девушку за стойкой, опускаясь чуть ниже, чтобы меня никто не слышал. — Мне нужно два билета на ближайший рейс до Монреаля.

— Да, пожалуйста, — говорит девушка, склоняясь над компьютером. — Прошу паспорта.

— Только у меня к вам будет просьба, это очень важно, от этого буквально зависит моя жизнь, — тихонечко говорю, делая страшные глаза.

— Мне вызвать службу безопасности?! — пугается работница аэропорта. — Вас держат в заложниках? Вам кто-то угрожает? — выдает дежурные фразы.

Да, я в заложниках неконтролируемых чувств. Они угрожают полностью снести мне башку.

— Нет-нет, — мило улыбаюсь, — я всего лишь очень хочу спасти одного человека.

— Его держат в заложниках? Вам нужна помощь? Кивните, если не можете говорить прямо.

Да она достала!

— Девушка, со мной всё в порядке, просто дайте два билета, — улыбаюсь я, — но только, пожалуйста, сделайте вид, что больше никаких не было. Сможете? Вопрос жизни и смерти.

Кажется, я что-то не так говорю или неверно употребляю фразу на английском. В идиомах я не сильна, использую только деловой английский. Кажется, девушка решила, что я угрожаю ей, и глазами ищет в районе моего бюста оружие. Ну да, у меня немаленькая грудь, но я там ничего не прячу. Я бы сказала ей, чтобы выдохнула, но, боюсь, не поймет же.