Нимфа смутилась. Как он прочел ее мысли?

– Нимфа, я считаю, природа абсолютно живая, все слышит и понимает, как и мы, только по-другому. Я тебе скажу даже, что и Земля, на которой мы живем, живое существо. И не просто живое существо, а также как человек страдает, болеет, и радуется, и любит. А мы ее дети, а она наша Мать. И болезни Земли, а точнее все наводнения, штормы, засухи и все остальное связаны с последствиями тех мыслей, чувств и действий, которые допускают дети Земли. Я, думаю, что Мать Земля очень переживает за своих неразумных детей. Поэтому она болеет. Поэтому люди должны оказывать Матери Земле ту помощь, в которой она нуждается. А она нуждается, как все живое, в нашей Любви. И нет более ценного лекарства, чем Любовь наших сердец.

Поэтому, лично я взял за правило, несколько минут в день посылаю Любовь Матери Земле.

– А как ты посылаешь ей свою любовь? – Нимфа с интересом и удивлением смотрела на Филарета.

– А я вспоминаю лучшие минуты, которые проводил на природе, в горах, у реки, в лесу и ту радость, которую испытывал. Или просто смотрю на эту красоту, что вокруг, и благодарю Мать Землю за все, что она дала мне. Если бы так делали все, то она способна бы была полностью восстановить свое здоровье и жизненные силы и служить приютом и убежищем для еще очень многих поколений людей. Ее состояние является отражением наших мыслей, чувств, и нашего уровня сознания, на котором человечество находится сейчас. Поэтому только от нас самих зависит и будущее нашей Матери-Земли, и климат и все, что нас окружает.

– Филарет, я была так рада это от тебя услышать, потому что я тоже так чувствую, но не могу это выразить, как ты. Я просто радуюсь природе. Но сейчас я буду стараться посылать свою любовь всей Земле.

– Пойдем, Нимфа, пора, – Филарет поднялся, за ним встала и Нимфа.

ГЛАВА 14. Можно ли заставить Вселенную жить по твоим законам?

Вновь под ногами были сыпучие камни и крутой спуск, который сменился длинным затяжным подъемом в гору. Они проходили по едва различимым лесным тропам. Как Филарет ориентировался в этих нескончаемых густых лесах, спусках и подъемах, Нимфе было непонятно. Они уже преодолели много тяжелых спусков и подъемов, и Нимфа поняла, что у нее больше нет сил идти. Филарет, словно почувствовав ее сильную усталость, предложил, наконец, передохнуть и перекусить. Нимфа с радостью согласилась. Они расположились в тени деревьев, и Филарет, открыв свой скромный мешочек для продуктов, выложил все на этот же мешочек. Там был хлеб, фрукты, вода, куски пирога. Нимфа поела и откинулась на траву. Ах, с каким бы наслаждением она поспала. Филарет тоже прилег на траву.

– Филарет,– обратилась к нему Нимфа,– скажи, а почему ты пошел в монахи? Ведь ты же был актером…

Филарет вытащил изо рта травинку, и глядя в небо, начал свой рассказ:

– Я родился в семье моряков – греков. В нашем роду есть предание о том, что мой прапрадед был римским греком и имел коммерческий промысел. Во время плавания по Черному морю, вместе с другими моряками, был застигнут страшною бурею. Гонимые волнами к чудовищным камням, отстоящим от гряды гор, видя свою неизбежную погибель, моряки обратились об избавлении к великомученнику Георгию, и он, услышав вопль, явился им на большом камне, отстоящем от берега, и буря в тот же час утихла. Греки, бывшие на краю гибели, спасенные покровительством великомученника, подплыли к камню, на нем лежала икона Святого Георгия, они взяли ее и в знак благодарности, близ того самого места, где погибали, устроили в скале пещерную церковь и поставили там чудотворную икону. С тех пор мой прапрадед стал набожным и вместе с другими спасенными стали жить при храме постоянно, и положили там основание обители. Я не собирался быть монахом. Мой отец тоже был моряком. Но он утонул в водах моря во время шторма. Я стал уличным актером. Вместе с труппой ездил по селениям и участвовал в спектаклях. Но однажды мне пришлось сесть на судно, чтобы доплыть до своей любимой девушки, т.к. это был самый короткий путь до ее селения. На море разыгрался страшный шторм. Наша шхуна перевернулась. Я понял,, что мне грозит та же участь, что и моему отцу. Я вспомнил своего прапрадеда и взмолился к Святому Георгию, дав обещание, что буду служить Богу, если выживу. Я один уцелел после этого шторма. Приехав в селение к своей девушке, я узнал, что ее выдали замуж за богатого человека. Я даже не стал возвращаться к себе в труппу, а сразу пошел в самый ближайший пещерный монастырь, о котором узнал от священника в селении моей бывшей девушки.

Нимфа молча слушала рассказ Филарета и вспоминала тот шторм, который ей пришлось пережить в лодке. Воистину, это было просто чудом, что она тогда выжила…Нимфа отдохнула и готова была продолжать свой путь, о чем они сказала Филарету. Они вновь продолжили свой путь в Каффу.

Путь уже не казался таким тяжелым, хотя также под ногами катились булыжники и путь уходил то высоко в гору, то круто вниз. Нимфа шла и раздумывала над рассказом Филарета и все же, наконец, решилась спросить:

– Филарет, скажи, а твой отец, который утонул, он тоже был верующий?

– Нет, он придерживался противоположных взглядов… И вообще он пиратствовал на море, – Филарет протянул Нимфе руку, помогая взобраться на большой каменный выступ.

– Но как же так… Его прадед был монахом, а он пират, т.е. просто разбойник. Неужели его отец не внушил ему понятия, которые были заложены дедом,– Нимфа вопросительно взглянула на Филарета, боясь своим вопросом причинить ему боль.

– Знаешь, Нимфа, я понял, что все люди разные. Мы не можем делать что-то за другого человека и заставить другого человека делать что-то, что нужно нам, т.к. для этого придётся проявить насилие. Однако попробуй в своём теле заставить сердце дышать, а лёгкие перекачивать кровь по нашей кровеносной системе. У нас не получится. А если обратиться к истории, то вся история как раз и состоит из тех моментов, когда кто-то пытался заставить кого-то делать то, что ему надо. Отсюда войны, отсюда проявление любой несправедливости в мире. А в основе этой несправедливости всегда лежит желание кого-то сделать так, как ему надо. Раньше я думал, что могу силой своего убеждения и личным примером вдохновить мир измениться. Я пытался убедить