– И ни о чем не беспокойся, – поддержал ее Майлз. – Вечеринка в мужском журнале – это всего лишь толпа красивых людей, которые выпивают и треплются, как все остальные. О, Саймон! – помахал он кому-то. – Внимание, Сюзанна, он идет к нам! Не забудь улыбнуться.

Я быстренько оглядела зал. Да уж… Количество красавчиков на единицу площади тут просто зашкаливало.

– Рад видеть тебя, Майлз! – пробасил чей-то голос прямо у меня над ухом.

Я задрала голову. Саймон оказался высоченным крепким парнем с гривой светлых волос. Этакая груда мышц. Неужели бывают такие модели? Мне казалось, что они должны быть субтильными…

– Позволь представить тебе Сюзанну, – сверкнул улыбкой Майлз. – Сюзанна, дорогая, познакомься с Саймоном. Он абсолютно уникален, как ты уже, наверное, заметила…

– Да уж, – старательно улыбнулась я. – Настоящий викинг!

– Так и есть! – обрадовался великан.

– Потанцуем?

Саймон весело и неустанно гудел мне на ухо о викингах, скандинавской мифологии, которую ему пришлось изучить, чтобы лучше вжиться в образ, и, кажется, даже о топорах.

Я рассеянно кивала. Не то чтобы этот парень мне не нравился. Он был очень милым, а в его серьезном подходе к работе было даже что-то трогательное и вызывающее уважение.

Просто Саймон не был Джеймсом. Тем более – Джеймсом Коллинзом…

Музыка уже отзвучала, и викинг с сожалением выпустил меня из объятий.

– Мистер Коллинз! Я ищу вас по всему залу! – заорал кто-то справа, и я оглянулась.

Джеймс Коллинз, как всегда, вальяжно-ослепительный, возник словно ниоткуда, мгновенно собрав вокруг себя толпу юных, и не очень, почитательниц. Регины, как ни странно, среди них не оказалсь.

– Мистер Коллинз! – Фотограф бесцеремонно растолкал девиц. – Отснимем пару кадров для светской хроники?

– Конечно, Люк, я весь твой! – Босс ослепительно улыбнулся и тут же замер, вперившись в меня взглядом. Заметил!

– Чтоб я сдох… – хрипло выговорил он.

Отличное пожелание! Даже спорить не стану.

– Вы правы, прекрасная вечеринка, – проговорила я, стараясь не выдать своего смятения.

Но находиться в помещении сразу же стало невыносимо. Как будто бы нам с Джеймсом Коллинзом слишком мало места – двоим под одной крышей.

Я вышла на балкон. Там было хорошо: только соленый бриз, темнеющее небо и никаких неожиданностей…

Я опустилась в плетеное кресло и уставилась вдаль, туда, где небо и море слились в одну линию. Горизонт…

Джеймс Коллинз с другой орбиты, детка! Запомни это, если не хочешь остаться с разбитым сердцем. Такие, как он, не влюбляются в администраторов отелей.

Я медленно вдыхала прохладный воздух. Вот уже и стало спокойнее. Пора возвращаться.

– Сюз, куда ты испарилась? – Майлз чуть не налетел на меня. – Там Саймон о тебе спрашивает. Не переставая.

– Зачем? – удивилась я.

– Кажется, ты нашла путь к его сердцу – подмигнул Майлз.

– Я это не специально, – брякнула я и заслужила укоризненный взгляд.

Вот уж точно путей к сердцу великолепного викинга я не искала. Мне вообще в последнее время почему-то нравятся брюнеты. Точнее, один конкретный брюнет.

– А где мама?

– Пойдем поищем вместе! – Майлз подхватил меня под локоть. – Ты на вечеринке, Сьюзи! Это не то место, где нужно сидеть в одиночестве.

Маму мы нашли быстро: она сидела на кожаном диванчике в компании моего босса. Тот явно рассказывал ей что-то забавное, и она улыбалась, а он выглядел до того почтительным и приятным, что мне стало не по себе.

Не к добру это! И куда, черт побери, смотрит Майлз?! Он что, совсем не рвенует, когда вокруг его невесты кружит хищная акула по имени Джеймс Коллинз?

– Сюзанна! – Мама помахала мне со своего места. – Иди к нам, дорогая!

Я, не чуя под собой ног, подошла поближе.

– Вообразите, мистер Коллинз, Сюзанна живописала вас как престарелого любителя гольфа! Такая шутница.

– Не догадывался, – серьезно ответил мистер Коллинз. – Мне она даже порой казалась… немного занудой.

Мерзавец! На себя полюбуйтесь!

Вы так однообразны – только и делаете, что очаровываете всех вокруг. Не надоело?

Кстати, выглядел Коллинз прекрасно. От синяка не осталось и следа. Нашел себе нового гримера? Или воспользовался мазью от геморроя?

– Вы просто плохо ее знаете, – сообщила мама.

– Вот как? – Он поднял брови. – Что ж, эту оплошность мы исправим немедленно. – Он поднялся с места и церемонно поклонился мне. – Разрешите пригласить вас на танец, Сюзанна.

Мама за его спиной скорчила такую свирепую физиономию, что стало ясно: откажу – и никогда больше не увижу фирменного маминого чая.

– С удовольствием, – кипя от бешенства, согласилась я.

Огромные ладони босса почти сомкнулись на моей талии.

– Не волнуйтесь, я не наступлю вам на ногу, – таинственным шепотом сообщил он.

Я мрачно взглянула ему в лицо. В синих глазах плескался смех.

– Хотя должен заметить, – беспечным тоном продолжал он, – что вы сегодня так прекрасны, что немудрено потерять равновесие.

Началось! Спектакль «Охмурение простушки Сюзанны», действие… какое там по счету? Шли бы вы, мистер Коллинз, со своими комплиментами… к Регине! Или к толпе фанаток, их ведь предостаточно.

– Вы хорошо танцуете! – тихо мурлыкал Коллинз мне на ухо. – Почему вы не стали танцовщицей?

Вот же бессовестный льстец! Я повела плечом. Не говорить же ему, что из танцкласса меня выгнали за бездарность!

– Боюсь, для танцовщицы я недостаточно легкомысленна.

– Тогда, может быть, немного шампанского, чтобы сегодня отдохнуть от серьезности?

Шампанское? Может быть, это не такая уж и плохая мысль. Вдруг оно придаст мне уверенности? Только надо быть осторожной: я слишком легко пьянею, а сегодня это точно не входит в мои планы.

Мы вернулись к столику и выпили по бокалу шампанского. А потом, кажется, еще по одному.

А потом мы снова пошли танцевать. Я совсем расслабилась, и мне казалось, что музыка течет сквозь нас, словно вода или рубиновое вино. Мы плыли в ней – или это она теплым потоком растекалась по венам? Я не думала об этом. Мне было хорошо.

Время стало двигаться рвано и с перерывами – то ускоряясь до головокружения, то замедляясь почти до полной остановки.

Раз! И вот я уже не на танцполе, а на балконе, где спасительная темнота и соленый запах моря. Сильные руки на моей талии… Это Джеймс Коллинз, не стесняясь, прижимает меня к себе, а мне не хочется, чтобы он меня отпускал.