А потом в мою жизнь вошла Люба.

Тогда в полутьме кухни мы несколько минут, не отрываясь, смотрим друг на друга. И каждый не может отвести глаз. Тонкие Любины пальцы неожиданно разжимаются, выпуская из рук чашку. И та, упав на мраморный пол, разбивается вдребезги. Осколки дождем рассыпаются около босых ног. Но Люба словно не обращает на них внимания.

– Ой, она меня убьет! – зажимает рот ладошкой. А я как дурак пялюсь на красивые голые ноги и изящные ступни.

– Осторожно обойди осколки и беги к себе. Быстро! – очнувшись, велю девчонке.

– А? – вскидывается она, растерявшись.

Не раздумывая, подхватываю ее за талию и, переставив на чистое место, повторяю нетерпеливо.

– Сейчас прислуга услышит шум и придет. Или, еще хуже, моя мать. Быстро вали отсюда!

Люба смотрит на меня обалдело, а потом срывается с места. Но бежит не к парадной лестнице, а к черному ходу.

Улыбаясь, зачарованно смотрю вслед. Колышущаяся ночнушка оголяет бедра. И даже один разок мелькает кусочек булки, затянутый белым трикотажем.

«Гребаный сарай! Неужели молодой девчонке нельзя купить нормальных ажурных трусов? – сержусь на мать. – Или мы последний кусок доедаем?»

И заслышав сзади шаги, напускаю на себя сонный дурашливый вид.

– Что ты тут творишь? – слышу за спиной сварливый голос матери.

– Прости, пожалуйста, – извиняюсь, потирая башку. – Попить захотелось. Но после перелета я тут как Кинг-конг…

– Тимочка, – лицо матери светлеет от счастья. – Так надо было позвать прислугу. Ты не заболел? – подлетев ко мне, щупает лоб.

А мне смешно и печально. Вот как в одном человеке умещается вселенская любовь к собственным детям и ненависть к дочери мужа. Разве ребенок в чем-то виноват?

– Да ты не беспокойся, мам. Я тут сейчас все уберу, – брякаю первое, что приходит в голову.

– У нас есть кому прибрать, – цедит мать. – Отвыкай уже от своих европейских замашек.

Поднявшись в спальню, я еще долго пялюсь в потолок, пытаясь мысленно воссоздать план дома и понять, где находится Любина комната.

И если я правильно помню, то только одно помещение имеет два выхода: на основную лестницу и для персонала.

Мастерская отца!

Почти сразу после гибели мужа мать распорядилась отправить все оборудование в цех.

– Пусть не пылится без дела, – добавила печально. – Сэм был бы доволен, – утерла катившиеся градом слезы.

И ни разу за все эти годы не зашла в мастерскую.

«Скорее всего, разместила там Любу, – размышляю я, разглядывая лепнину на потолке. – Хорошо бы узнать поточнее, – думаю и тут же гоню прочь крамольные мысли. – Уж я точно не та скотина, которая может принудить малышку!»

И поэтому до утра придумываю варианты, как нейтрализовать мать и соблазнить ее падчерицу.

Но Люба дома постоянно под контролем прислуги. А значит, нужно подъехать к университету, предварительно узнав, где она там учится.

Отмахнувшись от приятных воспоминаний, снова смотрю в телефон.

В который раз вглядываюсь в незамутненные сознанием лица мажоров.

«Их всех можно вычислить за пару минут», – нетерпеливо открываю папку Сурового и, заметив вордовский файл, тыкаю пальцем в него.

А там в табличной форме указаны все действующие лица. Маленькая фотка в первом столбце, затем имя и фамилия. Адрес и данные родителей.

«Хорошая работа, бро!» – улыбаюсь довольно и открываю последний файл. Скан какого-то документа.

Гляжу на бланк какой-то странной медицинской клиники. Вчитываюсь в непонятный текст и, наткнувшись на слово «гименопластика» на всякий случай ищу его в гугле.

Но и без поисковика могу догадаться, какая манипуляция проводились Лейле Алимовой месяц назад.

«Отлично сработано, бро», – отправляю эсэмэску Суровому, как только самолет приземляется на Чкаловском аэродроме.

И окидываю сердитым взглядом сонную охрану.

– Подъем, пацаны! Сейчас будем брать языка. Некто Эдуард Рудин. Среди своих проходит как Рудик. Короче, я с ним встречаюсь. Базарю. Может, денег отсыплю за старание. А ты, Слава, запишешь на видео нашу душевную беседу.

– А я? – сонно бурчит Дэн.

– Подстрахуешь, если вдруг что-то пойдет не так.

– А кто он? – осторожно интересуется Славка.

– Мажор хренов, – недовольно морщусь я. Но если честно, мне нужно поклониться в ноги этому баклану, оприходовавшему Лейлу.

– Он один ходит или с охраной? – встревает Денис.

Хороший вопрос, твою мать!

Скосив глаза к таблице, ищу столбец «родители». И чуть не вою от досады. Папа у говнюка служит в наркоконтроле, а маман – полковник полиции.

Интересно, они в курсе, кто такая Лейла Алимова?

В том, что Ринату доподлинно известно, с кем таскается внучка, я уже не сомневаюсь.

Глава 15

Тимур

– Я на Чкаловском аэродроме. Нужна тачка, – отправляю сообщение Марату.

– Сейчас подхватят, бро, – тут же приходит ответ. И не успеваем мы выйти из здания аэродрома, как невдалеке уже мигает фарами знакомая бэха.

– Черный бумер, черный бумер, – напевает идущий рядом Славка. Ежится от ночного холода. Втягивает голову в плечи.

– Куда сейчас, шеф? – подает голос Денис с другого бока.

– Сразу едем в этот гребаный университет, – решаю я. – Как раз к первой паре успеем.

– Мажоры так рано на занятия не приходят, – весело хмыкает Славка.

– Этот придет, – криво усмехаюсь я и, найдя нужный номер телефона в волшебном файлике Сурового, пишу сообщение любовнику Лейлы.

– Чтоб к первой паре приехал. Понял?

– А кто это? – быстро печатает придурашливый баклан.

– А ты не догадываешься, урод? – пишу, входя в роль.

– Громов, ты, что ли?

– Ну.

– Так это, денег у меня пока нет.

– Знаю. Поэтому приезжай к первой паре. Люди одни хотят с тобой повидаться.

– Какие люди?

– Хорошие. Перетрешь с ними, они тебе денег дадут. На очередной взнос хватит.

– Вадик, спасибо. Я точно буду. Все сделаю в лучшем виде.

– То-то же, – криво усмехаюсь я и, победно глянув на своих телохранителей, заявляю. – Он будет. Обещал.

Закрываю глаза и будто проваливаюсь в полусон.

Подъезжаю на похожей бэхе к университету. Только не к какой-то коммерческой шараге, а к самому настоящему. Проверяю расписание. Вроде скоро звонок. Должна выйти. И заняв наблюдательный пост около высокого арочного окна, усаживаюсь на мраморный подоконник. Неотступно смотрю на КПП, через который в обе стороны струится разномастная публика. Студенты, бодрые профессора и молодящиеся дамы с кафедры.

– Тим, какими судьбами? – окликает меня знакомый парнишка. Солидно протягивает руку. – Вот уж не думал тебя здесь встретить.

– Да я за сестрой заехал, – сообщаю совершенно спокойно. – Люба Елецкая. Знаешь?

– Любу знаю, конечно. Мы же в одной группе учимся. А вот то, что она тебе сестрой доводится, впервые слышу, – изумляется мой знакомец.

– Андрея нашего дочка, – усмехаюсь криво.

– А-а, – тянет пацан. – Так она же ни с кем из тусовки не