Когда 15 августа Шуленбург снова беседовал с Молотовым, уже шли военные переговоры между СССР, Англией и Францией. На встрече нарком спросил у посла о том, как немецкое правительство относится к договору о ненападении между двумя странами23.Через два дня они снова встретились, и Молотов вручил Шуленбургу официальное письмо с предложением подписать пакт о ненападении вместе с «дополнительным протоколом». Посол предложил пригласить Риббентропа в Москву для прямых переговоров, но Молотов отказался назначить дату24. На встрече 19 августа Молотов заявил, что прежде чем Риббентроп прибудет в советскую столицу, необходимо заручиться, что соглашение будет достигнуто, особенно касательно дополнительного протокола. Встреча закончилась в 3 часа дня, но в полпятого Шуленбурга вызвали обратно в Кремль, и Молотов сообщил ему, что Риббентроп может приехать в Москву 26–27 августа.

Судя по записям в ежедневнике Сталина, Молотов виделся с генсеком непосредственно перед встречей с Шуленбургом, а затем после второй их беседы. Так что санкцию на визит Риббентропа Сталин дал скорее всего по телефону. Но немцы не хотели дожидаться предложенной Союзом даты, и 21 августа Шуленбург вручил Молотову срочное личное письмо от Гитлера Сталину с просьбой принять Риббентропа 22 августа. «Напряжение между Германией и Польшей сделалось нестерпимым. Польское поведение по отношению к великой державе таково, что кризис может разразиться со дня на день», – писал фюрер. Через два часа Молотов передал Шуленбургу положительный ответ Сталина26.

Риббентроп приехал в Москву 23 августа. Как и следовало ожидать, большую часть переговоров со стороны СССР вел Сталин, а Молотов играл вспомогательную роль. И по такой модели еще состоится бесчисленное множество дипломатических бесед. В итоге был подписан советско-германский договор о ненападении вместе с «секретным дополнительным протоколом», определяющим будущие советскую и немецкую сферы влияния в Восточной Европе27. Фотография, где Молотов подписывает пакт, а за ним стоит Сталин и улыбается, стала одним из самых знаменитых изображений на тему международных отношений XX в.

Договор о ненападении с нацистской Германией обозначил новый, нейтральный курс советской внешней политики. Его изложил Молотов в речи перед Верховным Советом 31 августа, когда предлагал официально ратифицировать пакт. Начал он с объяснения причин, из-за которых потерпели неудачу переговоры о тройственном союзе: Польша при поддержке Британии отказалась от советского военного содействия, что означало невозможность достичь удовлетворительного военного соглашения. После провала военных переговоров с Британией и Францией, продолжал Молотов, СССР решил заключить пакт о ненападении с Германией. Объясняя, каким образом Советский Союз допускает возможность подписания договора о ненападении с антикоммунистическим нацистским государством, Молотов заявил слушателям, что «политическое искусство в области внешних отношений заключается не в том, чтобы увеличивать количество врагов для своей страны. Наоборот, политическое искусство заключается здесь в том, чтобы уменьшить число таких врагов и добиться того, чтобы вчерашние враги стали добрыми соседями, поддерживающими между собою мирные отношения»28.

1 сентября 1939 г. Германия вторглась в Польшу. 17 сентября Красная Армия вошла в Польшу с востока. В секретном дополнительном протоколе советско-германского пакта присутствовал намек на такое двойное вторжение: «В случае территориальных и политических преобразований в областях, принадлежащих Польскому государству, сферы влияния Германии и СССР будут разграничены приблизительно по линии рек Нарев, Висла и Сан. Вопрос о том, желательно ли в интересах обеих Сторон сохранение независимости польского государства и о границах такого государства, будет окончательно решен лишь ходом будущих политических событий»29.

Это соглашение не было заранее продуманным планом о вторжении в Польшу и ее разделе, как может показаться сегодня. Сталин был слишком осторожен, чтобы брать на себя обязательства пойти столь радикальным курсом. События сложились так, что Польша сдалась поразительно быстро, и британцы с французами, хотя и объявили Германии войну, не проявили ни малейшего желания ввязываться в военные действия на востоке. И в этих условиях СССР получил возможность, ничем не рискуя, занять силой свою сферу влияния в Восточной Польше.

О советском вторжении Молотов объявил в выступлении по радио: «События, вызванные польско-германской войной, показали внутреннюю несостоятельность и явную недееспособность польского государства… Польское государство и его правительство фактически перестали существовать… Польша стала удобным полем для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР… От советского правительства нельзя также требовать безразличного отношения к судьбе единокровных украинцев и белорусов, проживающих в Польше и раньше находившихся на положении бесправных наций, а теперь и вовсе брошенных на волю случая»30.

Объяснение Молотова не так надуманно, как может показаться. Польские территории, занятые Красной Армией, представляли собой преимущественно западные районы Украины и Белоруссии, расположенные восточнее так называемой «Линии Кёрзона» – этнографической границы между Россией и Польшей, установленной во время Парижской мирной конференции 1919 г. Впрочем, реальную границу определили победа Польши в Русско-польской войне 1919–1920 гг. и условия Рижского договора 1921 г., который вынудил СССР уступить Польше Западную Украину и Западную Белоруссию. Но М. не смирилась с потерей этих земель. Так что советское вторжение в Восточную Польшу выражало как патриотично-националистические чаяния, так и геополитически обоснованное желание не позволить немцам занять Западную Украину и Западную Белоруссию. И большая часть неполяков (евреев вместе с белорусами и украинцами) приветствовал Красную Армию как освободителей и защитников от немцев. Надо признать, народные восторги вскоре поутихли. К концу 1939 г. Западная Белоруссия и Западная Украина подверглись насильственной и жестокой «советизации» и были введены в состав СССР. Жертвами советского террора стали четыреста тысяч этнических поляков, которые были отправлены в тюрьмы, а затем депортированы во внутренние районы Союза. В их числе оказались более двадцати тысяч польских офицеров и государственных служащих, которых казнили во время Катынского расстрела, устроенного в апреле 1940 г. в лесу под Смоленском и в других местах.

27 сентября Риббентроп прилетел в Москву для переговоров о советско-германской границе и Договоре о дружбе, который должен будет определить демаркационную линию в Польше. После бесед между Риббентропом, Сталиным и Молотовым Советский Союз и Германия выпустили 28 сентября совместную декларацию. Она призывала к окончанию войны и обвиняла западные страны в продолжении боевых действий31.

31 октября 1939 г. в Верховном Совете Молотов вновь затронул тему виновности Англии и Франции в войне: «Известно, например, что за последние несколько месяцев такие понятия, как «агрессия», «агрессор», получили новое конкретное содержание, приобрели новый смысл. Нетрудно догадаться, что теперь мы не можем пользоваться этими понятиями в том же смысле, как, скажем, 3–4 месяца тому назад. Теперь, если говорить о великих державах Европы, Германия находится в положении государства, стремящегося к скорейшему окончанию войны и к миру, а Англия и Франция, вчера еще ратовавшие против агрессии, стоят за продолжение войны и против заключения мира»32.