– У нас и кадров-то нету, – оправдывается Дима. – Не трахаться же с Тамарой.

– Это почему же? – обиделась Тамара.

– Ты порядочная, – выкручивается Дима. – И ты занята.

– Кем я занята?

– Ты же сохнешь по Озерникову.

– Но ведь это я сохну, а не он.

– Какая разница?

– Очень большая разница. Я сохну, а он нет.

– Но твое сердце все равно занято.

– И сердце, и мозги, и глаза. Только пипка свободна, – уточняет Тамара.

– Пипка у всех свободна, – замечает Рая. – И у замужних тоже.

Тамара и Рая входят в купе Озерникова.

– Ты где был? – спрашивает Тамара.

– Автографы давал.

– Собирал славу, а я тут как на углях.

– Издержки профессии. Народная любовь, – объясняет Николай.

– Если ты перестанешь петь, тебя забудут через два дня, – замечает Рая. – И побегут к другому, который поет.

– А почему я перестану петь?

– От старости. Или в тюрьму посадят.

– Вы зачем пришли? – спросил Озерников. – Сказать, что меня в тюрьму посадят?

Тамара кладет перед ним бумаги.

– Подпиши документы. Тут и тут.

Озерников подписывает.

– В Америке певец моего класса за такое турне миллионы получает. А я двадцать пять рублей, – замечает он.

– Скажи спасибо. Сикорский получает двенадцать рублей, – говорит Рая.

– Но мы что-нибудь придумаем, – обещает Тамара.

– А потом нас за жопу возьмут за приписки, – говорит Рая.

– Какая ты грубая, Рая! – упрекает Тамара. – Вся страна занимается приписками. В Тбилиси вообще подпольные заводы работают. И никого за жопу не берут. Нас обманывают. И мы обманываем. Все справедливо. Мы не рабы. Рабы не мы.

– Я устал, – говорит Николай. – Делайте что хотите. Я тебе доверяю, Тамара. Я вообще спокоен, когда ты за моей спиной.

Тамара озаряется тихой улыбкой. Она счастлива.

Рая выталкивает Тамару из купе и выходит вместе с ней.

Поезд вздрагивает, готовясь к движению, и в этот момент появляется не старый мужик. Он вполне интеллигентный, но опустившийся. Заметно и первое и второе.

– Фух! Здрасьте. Едва успел…

Озерников садится, достает из кармана шариковую ручку.

– На чем писать? – спросил он.

– Что? – не понял мужик.

– Автограф…

– Да нет. Зачем мне ваш автограф?

– А что вы хотите?

– Попросить о маленьком одолжении. Вы не могли бы передать вот это?.. – показывает пакет с коробкой.

– А почему я?

– Я дал телеграмму: вагон тринадцатый, место тринадцатое. И вот именно на этом месте оказались вы.

– Сначала бы меня спросили, а потом телеграмму посылали.

– Это же не трудно. Положите куда угодно, хоть на пол. Завтра утром поезд остановится, в купе войдет женщина. Это моя жена. Скажет вам: «Я Галина Митрофанова». Вы скажете: «Очень приятно» – и отдадите ей пакет.

Поезд дернулся сильнее. Мужик положил пакет под полку, метнулся к двери.

– Как ее зовут, вы сказали? – крикнул Николай.

– Галина Митрофанова!

Мужик соскочил с поезда.

За окном поплыли вагоны-цистерны. Потом пошел пригородный пейзаж.

Поезд набирал скорость. Шел, подрагивая на стыках рельс.

По коридору вагона движется усатый и пузатый пассажир со стаканом в железном подстаканнике.

– Да что же это такое? Кто-нибудь даст мне чаю? – громко возмущается пассажир.

Купе Тамары и Раи.

Они удобно расположились на полке, а напротив них сидят проводницы из соседних вагонов, и конечно же Мила – хозяйка тринадцатого вагона. У каждой в руке стакан с чаем.

Тамара предлагает им зефир в шоколаде. Девушки берут застенчиво.

Рая отвечает на интересующие вопросы.

– С утра – визит к первому секретарю обкома. Потом – встреча со студентами. Ответы на вопросы. Потом встреча с рабочими на заводе. Дальше телевидение, а вечером – концерт.

– А он умный? – спрашивает одна из проводниц.

– Кто? – не понимает Тамара.

– Первый секретарь.

– Наверное, – предполагает Тамара. – Номенклатурный чиновник. Там дураков не бывает.

– А почему про них анекдоты рассказывают?

– Завидуют. У них зарплата большая. Плюс взятки. Каждый бы так хотел.

– А я бы не хотела взятки. Это стыдно, – возразила Мила.

– Потому что тебе их не дают.

– А он женат? – спросила одна из проводниц.

– Кто? Первый секретарь?

– Да нет, Николай Озерников.

– Женат.

– А кто его жена?

– Аккомпаниатор. Они вместе в консерватории учились.

– Красивая?

– У нее такое лицо, как будто в него кто-то пернул, – говорит Рая.

– Это как? – не понимает проводница.

– Ну, противное… Зубы крупные, одинаковые, как клавиши у пианино. Декольте носит до сосков. Выкатит свои сиськи, мужиков привлекает.

– Зачем? У нее же есть.

– Мужиков много не бывает, – говорит Рая.

– Вы ее не любите? Почему?

– А за что мне ее любить? Он приехал из глухой провинции, такой чистый, незамутненный, как ангел, а она поймала его, накрыла, как сачком. Он и попался.

– Влюбился?

– Да нет. Просто они сидели рядом, она положила ему руку на пенис.

– Рая, перестань, – одернула Тамара.

– Куда? – не поняла Мила.

– Куда надо.

– А ты откуда знаешь? – спросила Тамара.

– Рассказывали.

– А дальше? – поторопила Мила.

– А дальше все закрутилось. Он застенчивый был, Коля. И занятый очень. Ему некогда было ухаживать. А тут само в руки идет. Ну и поженились.

– Молодец, – сказала Мила. – Проявила личное участие. Как жена скульптора Конёнкова. Она зацепила знаете кого? Эйнштейна.

– Альберта Эйнштейна?

– Ну да. Сама дала ему знак.

– Какой?

– Не знаю какой, но Эйнштейн ее полюбил. В этот период у него умерла родная жена, так он даже не заметил. Сказал: «Похороните» – и все дела.