При этом Строганов дал ему понять и прочувствовать, кому онобязан этим повышением, заручился его обещанием хранить верность покровителю ипри случае помочь компроматом на коллег и сослуживцев.

Костромин присягнул на верность, устроил роскошный банкет ссауной и девочками, где обнимал своего школьного друга, размазывал по щекампьяные слезы и повторял, что ближе Строганова у него человека нет и не будет.Но в душе Костромин затаил на друга нехорошее и поклялся самому себе устроитьСашке Строганову варфоломеевскую ночь. Как-нибудь, при случае и со временем.

Время, однако, покатилось по новым рельсам и дошло до того,что Александр Васильевич Строганов, процветающий партийный функционер, подалзаявление о выходе из партии. Товарищи его поняли и не осудили, тем более чтосами назавтра поступили так же, но старые связи не ржавеют, и очень скороСтроганов уже сидел в мягком кожаном кресле заместителя управляющего«Бэта-Банка». Здесь он тоже не забыл однокашника и, помня слова классика о том,что кадры решают все, переманил его из сильно пошатнувшихся органов на хорошооплачиваемый пост начальника управления безопасности банка. Костромин, принимаярешение о переходе, долго колебался: конечно, платили на новом месте не впример лучше, да и работа была, честно говоря, не пыльная, но спецслужба нужнавсегда и любому правительству — ну, сегодня платят хуже и нет прежнихпривилегий, но завтра все может измениться, а банк может лопнуть в любоймомент, и придется тогда бегать в поисках другой работы или проситься обратно ворганы…

Но подлинной причиной его колебаний было не это. Вдействительности ему чертовски не хотелось снова попадать в зависимость кстарому другу-сопернику, снова чувствовать себя обязанным ему новой, хорошооплачиваемой работой, не хотелось снова оказаться в его тени, пусть дажеблагожелательной, покровительственной тени. И конечно, он знал по опыту прежнейработы со Строгановым, что тот потребует от него ответных услуг — не оченьчастых, не очень обременительных.., то квартирой его воспользоваться, чтобыпровести часок-другой с новой пассией, то заставит подтвердить перед женой своеалиби после очередной эскапады, но чаще всего будет требовать компромат насвоих коллег — на управляющего, на начальников отделов и департаментов банка.

Костромин не ошибся в своих ожиданиях.

Александр Васильевич сказал ему прямо:

«Я взял тебя на эту работу, так же как в свое время яперевел тебя в Большой дом. Ты — мой человек, и не забывай этого».

Когда Костромин начал оснащать новое здание банка системойвидеокамер, предназначенных для обеспечения безопасности, Строганов настоял натом, чтобы такие камеры были установлены во всех отделах банка, — как онсказал управляющему, это должно было повысить дисциплину сотрудников, а такжеполностью исключить любые злоупотребления и попытки воровства среди работниковбанка. И уже в приватном разговоре с Костроминым он приказал ему тайноустановить камеры в кабинетах всех руководителей банка, кроме своегособственного, конечно, и даже в кабинете управляющего.

Костромин решил, что безопасность не знает исключений, и водин из выходных дней установил такую же камеру в кабинете самого Строганова,наблюдал за ним лично, наводил справки обо всех его посетителях, прослушивалего разговоры и искал компромат на школьного дружка гораздо усерднее, чем накого-либо другого. Он ждал удобного случая, чтобы нанести ему коварный удариз-за угла, а пока с готовностью выполнял все его приказы и мелкие частныепросьбы — все то же самое, что и в прежние годы их плодотворногосотрудничества: оставлял ключи от своей квартиры, прикрывал перед женой и ждалсвоего часа.

Ему надоело всегда быть вторым, надоело быть у одноклассникана побегушках. Он всю жизнь завидовал Строганову, которому все давалосьудивительно легко, удача сама шла к нему в руки, все лучшее в жизнипринадлежало ему по праву рождения. Костромин жил один. Когда-то в ранней молодостион был недолго женат на своей однокурснице, но настоящей семьи у них неполучилось. Как-то он сдуру познакомил жену со Строгановым, а несколько днейспустя, когда одноклассник подвозил его на работу, тогда они еще оба работали вНИИ, он нашел в машине Александра ее сережку. Юрий не стал выяснять у жены,молилась ли она на ночь, и вообще не сказал ни ей, ни Строганову о своейнаходке, но семейная жизнь дала трещину, и через полгода они развелись. Большеон не женился, вел жизнь преуспевающего холостяка и, как мы уже знаем,частенько оставлял другу ключи от своей холостяцкой квартиры. Правда, у него,спустя некоторое время, появилась интересная традиция. Он старался найти потомтех девушек, с которыми встречался у него Александр, познакомиться с ними и сновапривести их в свою квартиру… Интересно было смотреть на лицо его гостьи, когдаона в недоумении оглядывалась, войдя в его дом, но никто из них никогда непроговорился Костромину, что бывал в его доме при других обстоятельствах. Этадвусмысленная ситуация — ты знаешь, что я знаю, но оба мы молчим, —чрезвычайно его возбуждала. Такие знакомства приносили Юрию некотороеудовлетворение, он как бы ненадолго торжествовал над соперником, хотя позжебесился, не находил себе места от неутоленной злобы, понимая, что и здесь ондовольствуется обносками, остается на втором месте.

Аделаида Семеновна несла трудовую вахту на нивеотечественной почтовой связи. Проще говоря, Аделаида всю жизнь проработала напочте.

В последнее время, уже после достижения ею пенсионного возраста,ее перевели в отдел выдачи корреспонденции до востребования. Это было хорошо,потому что зарплата та же, а работы гораздо меньше, чем в отделе выдачипенсий, — там вечно толпятся старики и скандалят. В прошлом году АделаидаСеменовна сама вступила в могучее братство пенсионеров, но старухой себя несчитала и стариков вообще не уважала.

«Поддаваться старости — это проявлять слабость, —утверждала она. — Почему, если женщина на пенсии, она сразу же перестаеткрасить губы и вообще следить за собой?»

Сама Аделаида Семеновна следила за собой очень тщательно,особенно за своей верхней половиной, памятуя о том, что именно она виднапосетителям в почтовое окошечко. Поэтому волосы Аделаиды Семеновны, аккуратноподкрашенные краской «Лондаколор» (всегда номер 14), были уложены в высокуюприческу, укрепленную сзади шиньоном, губы красиво накрашены сердечком, а наруках всегда был достаточно яркий маникюр.

Нижняя половина Аделаиды Семеновны, та, которую было невидно в окошечко, была необъятна и едва умещалась на обычном стуле, но об этомАделаида Семеновна предпочитала не думать.

Впрочем, одну слабость Аделаида Семеновна себе позволяла. Втумбочке стола у нее стоял маленький черно-белый телевизор. Ее любимыйколумбийский сериал «Черная устрица» шел каждый день в пять часов, и она немогла найти в себе силы отказаться от ежедневного просмотра. Работы в отделевыдачи до востребования было мало, и когда не было народа, Аделаида Семеновнатихонько открывала дверцу стола и включала телевизор. Она ставила минимальную громкостьи уже почти научилась читать по губам.