Мы уложились в 12 минут.

Я снова в форме. Вау, здоровый сон творит чудеса!

Вторник, 31 июля

Я рад, что спросил маму пятилетней Хэтти о ее профессии, заверив предварительно, что наружная ушная инфекция Хэтти (называемая наружным отитом) пройдет после курса простейших капель. Ничто не заставляет работать более эффективно, чем мать пациента, которая является юристом, специализирующимся на врачебной халатности!

Среда, 1 августа

Этот случай точно принесет мне удовлетворение. Сьюзан, 62-летняя учительница географии на пенсии, потирает левый локоть и говорит, как сильно ей хочется узнать, что с ним не так. Теннисная сумка, которую она принесла с собой, соскальзывает и падает на пол с жестяным стуком цилиндра для теннисных мячей. Это один из тех моментов, слегка напоминающих ситуацию, когда я, будучи подростком, выпросил у девочки, которая мне жутко нравилась, номер телефона (в то время они еще были стационарными). Меня распирало от желания рассказать об этом друзьям, но я изо всех сил старался казаться крутым. Понимаете, врачи ставят диагноз прямо на приеме гораздо реже, чем вы думаете. Это частично связано с тем, что проблемы пациентов становятся все более сложными. Кто знает почему. Это может быть связано с растущей доступностью информации о здоровье в интернете. В большинстве случаев нам приходится чесать голову, решая сложные проблемы, например сильное покалывание в правом мизинце и левой лодыжке, которое появляется только по средам после ужина с карри. Причем я могу быть уже пятым терапевтом, к которому пациент обращается с подобной проблемой.

Решать их очень интересно. Сьюзан — классический пример пациентки с «локтем теннисиста»: активная пенсионерка, взрослые дети которой давно разъехались. Она продолжает тереть локоть, доставляющий ей дискомфорт. Ожидая, когда наступит мое время говорить, я задумчиво жую кончик ручки, но потом останавливаюсь, поняв, что нашел ее на полу фойе. Я забрасываю удочку и задаю еще несколько вопросов: «Вам больно откручивать крышки у банок?» Она оживленно кивает, проглатывая приманку. Я заинтригован. Кстати, в этой ситуации я вовсе не веду себя как мерзкий нарцисс. Я просто применяю положительное подкрепление, чтобы повысить удовлетворенность собственной работой. Иногда нам всем приходится это делать. Продолжая внутренне торжествовать, я осматриваю локоть Сьюзан с внимательностью опытного матадора. Пора. Сделав чересчур театральную паузу и задумчиво кивнув, словно ответ лишь секунду назад пришел мне в голову, я наклоняюсь вперед и объявляю диагноз. Она замолкает и восторженно откидывается на спинку стула.

У нас есть победитель!

Стараясь сохранить торжественность момента, я с энтузиазмом объясняю, что у нее травматическое перенапряжение мышц-разгибателей предплечья (это разговорное название, на самом деле диагноз звучит как «Латеральный эпикондилит») и поэтому ей больно открывать консервные банки или играть в теннис. Эти занятия могут как вызывать, так и усугублять это состояние. Она приходит в восторг, и я на секунду задумываюсь о том, что Бенни следовало отреагировать точно так же, когда я ответил ему на вопрос о смысле жизни. Пока мой надежный принтер Hewlett-Packard B5L25A («Хью»), которым я пользуюсь последние три года, запускается, я говорю Сьюзан, что ей помогут противовоспалительные препараты, покой и восстановительные упражнения. Я улыбаюсь и заверяю ее, что она вернется к игре очень скоро. Она уходит с чувством облегчения, поскольку на нее больше не давит груз неизвестности. Я удовлетворенно откидываюсь на спинку кресла… Возможно, это был простой случай, но я такие люблю. Они напоминают мне, что «небольшая проблемка» одного человека — это гигантская проблема другого.

Четверг, 2 августа

Похоже, что мистер Торнтон действительно намеревается сделать то, что я предполагаю. Чтобы привлечь его внимание, я поворачиваюсь на кресле, чтобы оно заскрипело. Склонив голову, я прочищаю горло. Как раз в тот момент, когда его рука приближается к ширинке, я объясняю, что в клинике есть прекрасные уединенные туалеты. Они являются более подходящим и комфортным местом (для нас обоих), чтобы собрать мочу для анализа.

Он смотрит на меня. Его большой и указательный пальцы застыли у молнии джинсов Levi’s 501. Я смотрю на него вызывающе. Мой дом — мои правила. Разговор окончен. Однако затем происходит то, чего я не ожидал: мистер Торнтон выходит из себя. Он выглядит так, словно я отвлек его от чего-то вполне уместного. Пробурчав «ладно уж», он выходит из кабинета, чтобы воспользоваться туалетом, как это сделал бы на его месте любой нормальный человек. Я сижу в тишине, мое тело еще не готово вернуться к компьютеру. Этот парень не шутил? Кивая от возмущения, я задерживаю дыхание, ожидая, что он зайдет с банкой для сбора мочи, надетой на пенис.

Пятница, 3 августа

«Антибиотики? Серьезно?» Я качаю головой, не веря своим ушам. Элис сидит на диване рядом со мной. Однако, она полностью игнорирует меня, предпочитая вечерами заниматься чем-то более взрослым и серьезным, чем кричать на телевизор во время просмотра шоу «Терапевты: за закрытыми дверями». Она составляет список вещей, которые нужно будет взять в больницу, когда житель ее живота наконец захочет явить нам свое лицо. Я бросаю взгляд на ее список. Уже через секунду я начинаю об этом сожалеть. Какой длиннющий! По-моему, в него включены все предметы из нашей квартиры. С таким же успехом Элис могла бы рожать дома. Меньше сборов, интернет лучше работает…

Я упираюсь затылком в спинку дивана и смотрю следующую консультацию. К врачу пришел какой-то старый парень с малоподвижным и болезненным коленом, которое беспокоит его уже много лет.

«Это точно артрит!»

Элис бросает на меня взгляд, а затем продолжает умело меня игнорировать. Этому можно научиться только за шесть лет практики. Терапевт из шоу лениво дает несколько советов, и я начинаю ворчать. Я не буду таким врачом. Я не буду настолько ленивым. Конечно, я не испытываю симпатии к некоторым пациентам (если вы найдете врача, который любит всех, будьте уверены, что он лжет), однако это не означает, что я не стараюсь им помочь. Они получают помощь такого же качества, как и пациенты, с которыми мне нравится работать. Я выключаю телевизор и поворачиваюсь к Элис. Это человек, на которого я могу смотреть до конца жизни. Звучит жутко, я знаю. Думая об этом, я наклоняюсь к ней и прошу рассказать мне, что она включила в свой дурацкий список.

Понедельник, 6 августа

Эта неделя не началась как по маслу. На самом деле в нашем самолете нет топлива, двигатель остановился из-за застрявшей в нем птицы, и кто-то покурил в туалете. Я вымученно улыбаюсь миссис Делавер, сидящей передо мной. Ее четырехмесячная дочь Энджел (ну конечно), которой уже прокололи уши (как без этого), использует ее как человеческий батут. Миссис Делавер угрожающе хмурится. Кроме того, у миссис Делавер есть 15-летняя дочь Эмбер, которая сидит в углу и таращится в телефон, не моргая.