— С того, что я заставлю тебя, — сквозь зловещую улыбку признался Мануа. — Если тебе нечего скрывать, какого хрена ты не пускаешь меня в башку?

— Не хочу, — пожала плечами Нирксана. — А скрывать мне нечего, дорогой. От тебя по крайней мере. — она театрально зачастила ресницами.

— Докажи, — безапелляционно потребовал отец, вперив в нее красноватые глаза. — Я хочу убедиться, твою мать. Хочу посмотреть и увидеть это сам, дорогая. Чтобы избавиться от паранойи. Понимаешь? Паранойя — моя родная сестра, поэтому, милая, не осложняй жизнь себе, мне и ей!

— Ты должен верить мне, Ваня, — упрямо гнула свое Нирксана. — Верь.

— Черта с два, — взвился Мануа. — Не хочу верить, хочу знать! — Он проорал последнее слово почти в лицо подруге. — Точно знать при этом! — Он было поднял над ней руки, но затем одумался и на всякий случай отскочил. — Пусти! — Он вновь впился в нее взглядом, еще больше налившимся кровью. Казалось, таким образом он силится проникнуть внутрь нее. Но Нирксана лишь задрожала. — Сука! — резюмировал Мануа, повернувшись к ней спиной.

— Привет, — помахал им ладонью смущенный Родик, на которого они вдруг одновременно посмотрели.

«.. приятно видеть ваши лики…»

— Ага! — обрадовался ничуть не смущенный Мануа. — Попрыгунчик явился. А я уж думал, что не увижу тебя.

— Спасибо на добром слове.

— Родик! — Нирксана ровно секунду повисела на шее вновь прибывшего и так же моментально вернулась в свое кресло. — Как полеты?

«...и откуда они все знают?..»

— Рассуди нас, — потребовал Мануа, меняя одну сигарету на другую.

— Кровоточение десны,

Наверно, с этим лишь сравнимо Поползновение весны

На homo sapiens либидо… — продекламировала Нирксана, сквозь зевоту, явно на что-то намекая. Пилочка в ее руках незаметно сменилась сигаретой.

— Иногда у меня создается ощущение, — заговорил наш герой, — что жизнь ваша исчисляется сигаретами. Каждое событие, каждый отрезок времени, который вы проживаете, метится очередной сигаретой. Вы начинаете чувствовать себя в рамках следующего отрезка-события, лишь пропустив его через призму курения. И идете по жизни от сигареты к сигарете, от пачки к пачке.

«...эстафетная палочка для самого себя...»

— Едва ли это та тема, которой я сейчас хотел бы увлечься, — тут же отреагировал отец, с улыбкой более чем маньячной. — Что говорить о сигаретах, когда в нашу эпоху эта предметика превратилась в символ полового созревания. Что есть сигарета в руках малолетней девочки, как не подсознательный сигнал маленькой самки некоему самцу о ее мнимой зрелости? Меня заботит сейчас иная концепция. Я не могу безболезненно впитать в свой мозг сложную данность. А именно — моя женщина заперла свою голову от меня. Тем самым перерезала горло моему спокойствию. Вопрос: почему?

— Быть может, мозг ее устал От твоих вечных изучений

Тот самый пика час настал

Привычных смены положений, — с серьезным видом ответила Нирксана.

Прыгун понимал, что в разворачивающейся мизансцене нет ничего серьезного. В силу даров супруги давно ведали друг о друге все, что только знал каждый из них по отдельности. Поэтому иногда, а значит, очень часто, они не сговариваясь находили себе новое развлечение, вроде того, которым были заняты сейчас.

— Может, это пройдет быстро, — сказал самоубийца, опускаясь на один из черных диванов. — Может, это чистой воды женское упрямство.

«…что может быть разрушительнее его, пронизанного странными мотивами...»

«...мотивы эти покоя мне и не дают... "

— А кто тогда гарантирует мне, что нечто не минуло мое сознание? — вперился в него взглядом Мануа. — Что нечто там, в темноте лежало, злобно попискивая, а я не увидел? Прошел мимо? Кто?

— Определенно не я, — покачал головой Ро-дик.

«...гарантия — тоже из Скучного озера...»

«...в этом есть судьбоносный смысл, просто ты его еще не знаешь...»

— Он хочет тотального контроля, — подала голос Нирксана. — Выудил из чужой башки дурацкую теорию перерождения и в соответствии с ней мучает меня вторую неделю.

— Людей надо воспитывать, как животных, — сухо глянул в сторону Нирксаны Мануа. — Если животное что-то сделало, что не лезет ни в какие рамки, его надо ударить, иначе никак. Только испытав шок, оно запомнит эту ситуацию и, что главное, сможет проанализировать ее и сделать вывод. Некоторые твари могут понять тебя и без этого, но это гениальные твари. Повторное насилие застрахует тебя от подобной животной дерзости. Во всяком случае, кошка поймет, собаке, возможно, понадобится третий опыт, но человек-то умнее собаки и кошки. Он умнее всех на этой глупой планете, именно поэтому он понимает все с первого раза. Однако иногда женщине — иногда! — необходим бывает второй опыт, иногда и третий. Но не потому, что она не поняла, а потому, что ей так хочется, только и всего. Она желает легкой трепки. Или нелегкой — зависит от состояния психики. И мне кажется, что кто-то сейчас выпросит трепку…

Нирксана не ответила.

По вздутым желвакам отца самоубийца понял, что ничего не изменилось после угрозы.

— Теория? — Самоубийца проследил за отцом, который выбрал подушку побольше и, как подкошенный, поменял градус расположения тела.

«…люблю теории, в них может быть то, о чем я даже и не думал...»

— Много теорий, — проявился некто Луций. В его руках маялся огрызок карандаша, которым он время от времени остервенело черкал в толстом блокноте.

— Знаешь, как много интересного складировано в человеческой голове? — спросил Мануа, прикрыв глаза. — Если иметь туда доступ, самая глупая голова покажется планетой. Мироздание чьих-то мечтаний, планов, амбиций, фантазий, представлений и иного мысленного мусора, в котором увлекательно копаться. Хотя встречаешь и жуткие вещи. Ты даже не представляешь, что порой я вижу и слышу. И она… Иногда в ужасе я кричу: «Бедные люди, как же вы несчастны, вы даже не можете контролировать собственные головы!» — Родик вновь ощутил дежавю. — Бывает, создается ощущение, что голова — существо, отдельное от прочего тела. от сердца. души. чего там еще. А порой выкапываются разумные вещи. Такая вот психоархеология.

«...не против был бы я чужие головы читать, как книги...»

— Любопытно. — Родик закурил тоже, сочувственно постреливая правым глазом в сторону Нирксаны. Теперь в комнате курили все, включая некоего Луция. — Так что за теория?

«...с другой стороны, я в ужасе от собственной головы… нелегко, наверное, проникать в великое множество их...»

«...главное — не сливаться с ними, всегда помнить, что ты — ухо постороннее в липкой паутине чьего-то частного хаоса...»

— Знаешь, почему раньше предпочитали уничтожать всю семью неприятеля? Чуть ли не весь клан, весь род — еще раньше? — Мануа прищурил глаз. — По той причине, что душа отца вернется в его сыновьях и она захочет отомстить. А мать, что всегда заодно с отцом, вернется в ее девочках, которые тоже будут испытывать ненависть и жаждать поквитаться. Одни и те же люди возвращаются вновь и вновь, их эмоции не меняются. Соль человеческого бессмертия в этом. Так человек продлевает свою жизнь, перерождаясь в собственных детях. Пока ты жив, их разумение в некоторой степени автономно. Оно копит силы, чтобы после твоей смерти принять мощный энергетический посыл отца… или матери… если дочь. Происходит все неосознанно, как для отца, так и для ребенка. Он уверен, что живет собственную жизнь, полагая, что его «я», то, как он чувствует себя, — это и есть «он». А на самом деле из поколения в поколение «я» — одно и то же.