Пока гуманоиды были заняты остальными, я погладил пальцами покрывшую тело ткань. От кожи она отделялась легко, но так же легко и возвращалась обратно, демонстрируя эластичность. На ощупь была приятной и действительно совсем не мешала движениям. А вот с ошейником всё оказалось не так просто. В своём привычном облике я бы без усилий его снял, но материальное тело не смогло даже коснуться сияющей поверхности — руку просто оттолкнуло. По той же причине и сам ошейник висел в воздухе, не касаясь шеи.

Собрав вторую пятёрку, нас провели по узкому коридору, запихнули в клетку из металлических прутьев, чтобы спустить в шахту, снова куда-то вели… Путь закончился в помещении с ярким светом, ударившим по глазам. После мрачных тусклых переходов место, в которое мы попали, казалось нестерпимо освещённым. Я жмурился, прикрывал ладонями лицо, а вокруг бушевал шквал звуков, и дыхание перехватывало от тяжести спёртого воздуха.

Собравшись, я усиленно старался воспользоваться теми знаниями о теле, что получил во время недавнего эксперимента. Глаза необходимо заставить приспособиться к новому освещению, а ещё я нуждался во всей информации о происходящем вокруг, что только могли предоставить органы чувств моей оболочки. Итак… глаза… нос… вся поверхность кожи… уши… Они должны работать на меня, напрямую молниеносно информируя моё сознание об опасности. Ещё бы понять, откуда её ждать?..

Усиленно втягивая носом воздух, распознал резкий запах, сходный с запахом наших тел, только усиленный в десятки раз. В него вплетался ещё один — тёплый, сладковатый, с отчётливым привкусом металла.

— Давайте их сюда!

— Порвём гадов!

— Новеньких на ринг!

Со всех сторон неслись вызывающие смешки и улюлюкания. Уши, как один из первостепенных органов навязанного тела, моё сознание сейчас старательно использовало, силясь уловить и идентифицировать все источники шума. Но их было слишком много!

— Руки им зафиксируйте… И ноги.

— Почему датчики без липучек?

— Не успел… Вот, готово.

Совсем рядом с нашей насторожённо вздрагивающей пятёркой раздавались спокойные голоса, хотя в них чувствовалось напряжение. И даже страх.

Моргнув, заставил глаза увидеть белёсые силуэты гуманоидов поблизости от нашей группы. И невольно вздрогнул, когда в грудь впечатался и приклеился холодный диск. Прежде чем я успел свыкнуться с восприятием поверхностью кожи температуры объекта, точно такие же легли на предплечья, голени и лоб. Осмотрев их и не обнаружив опасности, я наконец смог полноценно оглядеться — глаза привыкли к свету.

Помещение оказалось гигантским. Огромная полость, уходящая высоко вверх, внизу представляла собой круг, центр которого, как и клетки в нашей тюрьме, был ограничен силовым барьером. У стен, подпирая их спинами и даже сидя на полу, расположились гуманоиды-военные. Они-то и кричали, призывая к расправе.

Те, что стояли, — с оружием и в знакомой мне форме, остальные — в более удобной одежде. Верх — чем-то похожий на тот, что сейчас был на мне; низ — чуть более объёмный, закрывающий ноги полностью; на ступнях — ботинки с тяжёлой даже на вид подошвой.

Посмотрев на свои… нижние конечности, убедился — нет, нашим телам обувь не положена. Любопытно…

Взгляд скользнул на тех, кто по-прежнему оставался рядом, видимо настраивая оборудование и проверяя эти самые «датчики». Готов был увидеть знакомых по лаборатории ненавистных существ, каждую примету которых я помнил. Но нет. Эти были иными.

Синие комбинезоны, белые перчатки, прозрачные маски-щитки и совершенно другие лица. Впрочем, как и те, из лаборатории, они — сосредоточенные, серьёзные, хмурые. И на них та же печать тревоги и опасения.

А вот это разумно. Нас надо бояться. Никому из них не выжить, если мы обретём свободу. Если… Если?.. Если!

Именно её я и получил, неожиданно ощутив, как исчезает с шеи ошейник. Вспыхнувшего в сознании воодушевления не уменьшило даже то, что сопровождающие военные вытолкали нас в центр помещения. Сами же они торопливо ретировались за периметр светящейся энергией ограды. Синие комбинезоны не менее поспешно поднялись по ступеням и спрятались за прозрачной стеной на небольшом возвышении. Что же грядёт?..

— Внимание! — обрушился сверху усиленный аппаратурой голос. — Тайм-аут завершён. Второй боевой тренировочной группе — занять позицию. Группе контроля — проверить оружие. Готовность — минута.

Минута… Знал бы я, как долго продлится этот отрезок времени! Может, он и казался кратким этим убогим существам, торопящим события, а мне… Мне его хватило, чтобы увидеть, узнать и понять многое!

Пятеро из тех присутствующих, что сидели на полу, поднялись и, потягиваясь, разминая конечности и вращая головами, подошли к затянутому в чёрный мундир военному. Всего пятеро! Мне стало смешно. Получается, один на один? Как неосмотрительно…

Кстати, среди «смельчаков» оказался и тот самый рарк, что рычал в мою сторону во время кормления. Доран. Сейчас именно он отыскивал меня глазами и презрительно скалился, словно заранее знал, кто станет его целью.

— Вы видели предыдущий спарринг, и тем не менее повторю. Пленники не вооружены, следовательно, старайтесь их излишне не травмировать. Ваша задача — провоцировать и вынудить их показать нам, на что они способны. Применение кинжалов разрешено только в критическом случае, когда угроза выходит из-под контроля… — очень тихо наставлял военный своих подчинённых, что, впрочем, не мешало мне его слышать.

Возможно, слышали его и те, кто находился рядом, но не должен был участвовать в «тренировке» — ведь именно это подразумевалось под словами военного. По крайней мере, я видел любопытную жадность в глазах тех, кто с оружием в руках ждал зрелища. И лишь один взгляд был иным. Тревожным, недовольным, беспокойным.

Троя… Моя добыча. Она тоже здесь.

Взгляд…

Пронизывающий, нервирующий, жуткий сиреневый взгляд, от которого леденеют пальцы и слабеют мышцы. Я едва сумела его забыть после дежурства в лаборатории, старалась не обращать внимания «в обезьяннике», и вот теперь снова… Почему этот пленный так на меня смотрит? Почему именно он? Остальные ведут себя иначе. Неужели всё это из-за того контакта в лаборатории, которого я не смогла избежать?

Повышенное внимание к моей персоне не нравилось не только мне. Доран тоже не в восторге. Я его понимаю — как напарник, он пытается меня прикрыть, а как опытный военный, он обо мне беспокоится, зная, насколько опасны амиоты. Пусть, по моему мнению, всё же перебарщивает, вот уже и от пассивной защиты перешёл к активному нападению. Мало того, что при малейшей возможности унижает пленного словами, так ещё и на ринг вызвался идти именно в тот бой, когда участником будет седьмой номер — тот самый монстр, что перехватил меня фантомной рукой в лаборатории.

Словно услышав мои мысли, Дор обернулся, поймал мой взгляд и подмигнул. Картинно поиграл мышцами, плотно обтянутыми эластичной футболкой, и уверенно похлопал себя по бедру, где в перевязи был зафиксирован кинжал. Типа — не боись, подруга, всё у нас под контролем.